Константин Дмитриевич Бальмонт
(1867–1942)

     Жар-птица. Свирель славянина [1]
1906. Лето (
фрагменты)

ЖАР-ПТИЦА[2]

Народные поверья –
Неполные страницы,
Разрозненные перья
От улетевшей птицы.

Она вот тут сидела
На камне самоцветном,
И пела здесь так смело
О сне своём заветном.

О том заморском крае,
Где Море с Небом слито,
Где дума, в вечном Мае,
Цветами перевита.

Где светов зарожденье,
Где завершенье мраков,
Где видит ум сплетенье
Всего как вещих знаков.

Пропела, улетела.
Пред взором лишь зарница,
Лишь видишь – здесь блестела
Воистину Жар-Птица.

Из цикла 3 "Живая вода"
МИКУЛА СЕЛЯНИНОВИЧ

Ай же ты, Микула Селянинович, Мужик,
Ты за сколько тысяч лет к земле своей привык?
Сколько долгих тысяч лет ты водил сохой?
Век придёт, и век уйдёт, вечен образ твой.
Лошадь у тебя была, некрасна на вид,
А взметнётся да заржёт, облако гремит.
Ходит, ходит, с бороздой борозда дружна.
Светел Киев, – что мне он? Пашня мне нужна.
Сколько долгих тысяч лет строят города,
Строят, нет их, – а идёт в поле борозда.
И Микула новь святит, с пашней говорит,
Ель он вывернул, сосну, в борозду валит.
Ехал тут какой-то князь, витязь что ли он,
Подивился, посмотрел, – гул в земле и стон.
«Кто ты будешь?» говорит. «В толк я не возьму.
Как тебя, скажи, назвать?» говорит ему.
А Микулушка взглянул, лошадь подхлестнул,
Крикнул весело, – в лесу стон пошёл и гул.
На нарядного того поглядел слегка,
На таких он чрез века смотрит свысока.
«Вот как ржи я напахал, к дому выволочу,
К дому выволочу, дома вымолочу.
Наварю гостям я пива, кликнут гости в торжество:
Век крестьянствовать Микуле, мир – его, земля – его!»


ДВЕ РЕКИ

Я видел всю Волгу во время разлива,
От самых истоков
До Каспия гордого, чей хорош изумруд.
О, Волга повсюду красива,
В самом имени светлой царицы так много намёков,
И её заливные луга, расцветая, победно цветут.
Это — гордость Славян, это — знаменье воли для вольных,
Для раздольных умов, теснотой недовольных.
Волга, Волга, воспетая тысячи раз,
Ты качала, в столетьях, мятежников, нас.
Ты, царица всех рек, полновластно красива,
Как красив, ставший звучною былью, разбой,
Как красива гроза в высоте голубой.
Но желанней мне кротко-шуршащая жёлтая нива
Над родною Владимирской тихой рекою Окой.
И да памятно будет,
Что над этой рекою рождён был любимец веков,
Кто в былинных сердцах — и ещё — много песен пробудит,
Сильный, силы не раб, исполинский смиренник лесов.
Тот прекрасный меж витязей всех, богатырь справедливый,[3]
Кто один не кичился могучею силой своей,
И на подвиги вскормленный скудною нивой,
Был за тех, чья судьба — ждать и ждать хлебоносных стеблей.
Как заманчив он был, когда с сильным и наглым схватился,
И, его не убив, наглеца лишь взметнул в вышину,
И упавшего сам подхватил, чтобы тот не убился,
Но вперёд научился не силу лишь ведать одну.
Как заманчив он был и другой, Соловья победитель,
Разметавши надменных с их Киевской гриднею той,[4]
Кроткий, мог он восстать, как разгневанный мечущий мститель
Мог быть тихой рекой, и разливной рекою Окой.
И заманчив он был, как, прощаясь с родною рекою,
Корку чёрного хлеба пустил он по водам её,
И вскочил на коня, в три прыжка был он с жизнью иною
Но в нарядностях дней не забыл назначенье своё.

ЦЕЛЕБНАЯ КРИНИЦА

Конь Ильи копытом звонким бьет – рождается криница[5],
Ключ лесной освободился из подземного жерла.
Сам Илья в тот миг стремился, улетал в простор, как птица,
А целебная криница до сих пор в лесах светла.

Он летел, не размышляя о зиждительности бега,
Без мышленья сердцем зная, как свобода хороша.
И доныне среброводна освежительная нега,
И поет хрустальность в чащах: "Приходи испить, душа".


ТРАВА-КОСТЁР

Есть трава – растёт
        Возле тихих рек.
И не каждый год
Та трава цветёт,
А когда придёт
        Человек.

Рост её – стрела,
        И красив узор.
Та трава была
Много раз светла,
Снова расцвела,
        Как костёр.

И горит огонь
        Возле тихих рек.
Мчится красный конь,
Ржет, поёт: Не тронь,
Не хватай огонь,
        Человек.

С ржаньем конь скакал,
        Убежал в простор.
Ярко промелькал.
Был расцветно ал,
Возле рек сверкал
        Цвет-костёр.

И светла была
        Влага тихих рек.
В мире весть прошла,
Что трава цвела: –
Был здесь, в мире зла,
        Человек.


ЖИВАЯ ВОДА

Богатыри родные,
В вас светят небеса,
В вас водные, степные,
Лесные голоса.

Вы детство укачали,
Как зимняя метель
Качает в снежной дали
Загрезившую ель.

Вы в отрочестве жили
Как отсвет вечных сил,
Как стебель давней были,
Который тьму пробил.

Вы юность обвенчали
С нарядною мечтой,
С глубинностью печали,
С улыбкой золотой.

Когда мечта хотела
Быть в яркой зыби дней,
Вы поглядели смело,
Жар-Птицу дали ей.

Когда в затон мечтанъя
Вошла, как тень, печаль.
Вы сделали страданье
Прозрачным, как хрусталь.

Мгновенья потонули,
Но, жезл подъявши свой,
Вы молодость вернули,
И смех, с водой живой.

И где сошлись дороги,
Ваш образ – как звезда.
Богатыри, вы боги,
Вам жить и жить всегда.


Из цикла 4 "Тени Богов светлоглазых"
СВАРОГ

Небо, носящее имя Сварога,
Небо, верховная степь голубая,
Небо, родившее Солнце, Дажьбога,
Как хорошо ты в ночах, засыпая.

Искрятся звёзды, судеб наших свечи,
Камни горят, что всегда самоцветны,
С душами ждут светозарности встречи,
С душами могут ли быть безответны.

Небо, носящее имя Сварога,
Бездна верховная, глубь голубая,
Каждую ночь мы стоим у порога,
В час как уходит Дажьбог, засыпая.

День в голубые отходит пустыни,
День наш со свитой несчётных явлений,
Свечи судеб засветились и ныне,
Будем в безгласности ждать откровений.

Небо, носящее имя Сварога,
Звёзды раскинулись к краю от краю,
Сердце, как радостно чувствовать Бога,
Сердце, ты мысль не обманешь, я знаю.




 ЯРИЛО

В венке из весенних цветов,
Цветов полевых,
Овеян вещаньями прошлых веков,
В одеждах волнистых, красиво-живых,
На белом коне,
Тропою своей,
Я еду, Ярило, среди Белорусских полей,
И звёздные росы сияют на мне,
Погаснут, и снова зажгутся светлей,
Под рокот громов,
В венке из весенних цветов,
Цветов полевых.

По сёлам, за мной, хороводами, девы,
«Ярило», поют, «озари нам напевы»,
Яриле слагают свой стих,
Играют мне песни, на игрищах пляшут,
Сердца расцветают в миг пляски мирской,
Там где-то работают, где-то там пашут,
А игрища – в уровень с белой сохой.
Горсть жёлтых колосьев, колосья ржаные,
Я левой рукою держу,
И маки горят, васильки голубые
Роняю я в рожь, расцвечаю межу.
По сёлам, в их избах, и тесных, и узких,
В полях беспредельных, по имени – Русских,
Являюсь я взору, и грёзе во сне.
Я между живых – как дающий забвенье.
Для них – я виденье
На белом коне,
Миг страсти, бог счастья, бог отдыхов пленных,
И вновь пробуждений и игрищ живых.
В венке из весенних цветов, не надменных,
Но вечно желанных цветов полевых.

1906

Источник: Бальмонт К. Д. Жар-птица. Свирель славянина.  М., "Скорпион", 1907


 
 
 
 
 
 Из сборника "Жар-Птица"

Содержание:

Жар-Птица

Из цикла 3 "Живая вода":

Микула Селянинович

Две реки

Целебная криница

Трава-костер

Живая вода

Из цикла 4 "Тени Богов светлоглазых":

Сварог

Ярило

 
Обложка книги работы
художника К.Сомова

1. Сборник «Жар-птица. Свирель славянина», в котором Бальмонт развивал национальную тему, вышел в 1907 году в Москве (издательство "Скорпион").
Книга вышла в качестве 7-го тома Полного собрания стихов (часть тиража, с обложкой работы К. Сомова, была оформлена как отдельное издание) и больше не переиздавалась. В неё вошли 119 стихотворений, написанных в большинстве летом 1906 г. в Бретани в местечке Примель.
Книга состоит из 4-х частей:
1. Ворожба
2. Зыби Глубинные
3. Живая вода
4. Тени Богов светлоглазых. (вернуться)

2. "Жар-птица" – это стихотворение предваряет 4 части книги.
Сторонники мифологической школы рассматривали традиционный фольклор, обряды и суеверия как «остатки» некогда существовавшей стройной системы мифов, отражающей языческие воззрения человека на природу, прежде всего на небесные и метеорологические явления и на растительный мир. Из этого следовало, что, собирая и изучая народную дохристианскую культуру под таким углом зрения, можно реконструировать сначала «основной миф», а затем и всю языческую славянскую мифологию. Теория Бальмонта вполне соответствовала взглядам мифологов. Поэт сравнил «основной миф славянства» с Жар–птицей, от которой остались лишь перья: «Народные поверья - / Неполные страницы, / Разрозненные перья, / От улетевшей птицы...». Основным научным пособием для поэта стали «Поэтические воззрения славян на природу» А. Н. Афанасьева. (вернуться)

3. Любимец веков... богатырь справедливый – Илья Муромец, популярнейший герой русского былинного эпоса. (вернуться)

4. Гридня – приёмная палата в княжеском дворце; здесь в смысле: княжеская дружина. (вернуться)

5. Криница – ключ, родник. (вернуться)

 
 
 
 
Яндекс.Метрика
Используются технологии uCoz