Державин Гавриил Романович
(1743 – 1816)
Видение мурзы [1]
На темно-голубом эфире[2]
Златая плавала луна;
В серебряной своей порфире[3]
Блистаючи с высот, она
Сквозь окна дом мой освещала
И палевым своим лучом
Златые стекла рисовала
На лаковом полу моем.
Сон томною своей рукою
Мечты различны рассыпал,
Кропя забвения росою,
Моих домашних усыплял.
Вокруг вся область почивала,
Петрополь[4] с башнями дремал,
Нева из урны чуть мелькала,
Чуть Бельт[5] в брегах своих сверкал;
Природа, в тишину глубоку
И в крепком погруженна сне,
Мертва казалась слуху, оку
На высоте и в глубине;
Лишь веяли одни зефиры,[6]
Прохладу чувствам принося.
Я не спал – и, со звоном лиры
Мой тихий голос соглася,
Блажен, воспел я, кто доволен
В сем свете жребием своим,
Обилен, здрав, покоен, волен
И счастлив лишь собой самим;
Кто сердце чисто, совесть праву
И твердый нрав хранит в свой век
И всю свою в том ставит славу,
Что он лишь добрый человек;
Что карлой он и великаном
И дивом света не рожден,
И что не создан истуканом
И оных чтить не принужден;
Что все сего блаженствы мира
Находит он в семье своей;
Что нежная его Пленира[7]
И верных несколько друзей
С ним могут в час уединенный
Делить и скуку и труды!
Блажен и тот, кому царевны
Какой бы ни было орды
Из теремов своих янтарных
И сребро-розовых светлиц,[8]
Как будто из улусов дальных,
Украдкой от придворных лиц,
За россказни, за растабары[9],
За вирши иль за что-нибудь,
Исподтишка драгие дары
И в досканцах[10] червонцы шлют;
Блажен! – Но с речью сей незапно
Мое все зданье потряслось,
Раздвиглись стены, и стократно
Ярчее молний пролилось
Сиянье вкруг меня небесно;
Сокрылась, побледнев, луна.
Виденье я узрел чудесно:
Сошла со облаков жена, –
Сошла – и жрицей очутилась
Или богиней предо мной.
Одежда белая струилась
На ней серебряной волной;
Градская на главе корона,[11]
Сиял при персях пояс злат;
Из черно-огненна виссона,[12]
Подобный радуге, наряд
С плеча десного[13] полосою
Висел на левую бедру;
Простертой на алтарь рукою
На жертвенном она жару
Сжигая маки благовонны
Служила вышню божеству.
Орел полунощный, огромный,
Сопутник молний торжеству,
Геройской провозвестник славы,
Сидя пред ней на груде книг,
Священны блюл ее уставы;
Потухший гром в кохтях своих
И лавр с оливными ветвями
Держал, как будто бы уснув.[14]
Сафиро-светлыми очами,
Как в гневе иль в жару, блеснув,
Богиня на меня воззрела. –
Пребудет образ ввек во мне,
Она который впечатлела! –
"Мурза! – она вещала мне, –
Ты быть себя счастливым чаешь,
Когда по дням и по ночам
На лире ты своей играешь
И песни лишь поешь царям.
Вострепещи, мурза несчастный!
И страшны истины внемли,
Которым стихотворцы страстны
Едва ли верят на земли;
Одно к тебе лишь доброхотство
Мне их открыть велит. Когда
Поэзия не сумасбродство,
Но вышний дар богов, – тогда
Сей дар богов лишь к чести
И к поученью их путей
Быть должен обращен, не к лести
И тленной похвале людей.
Владыки света люди те же,
В них страсти, хоть на них венцы;
Яд лести их вредит не реже,
А где поэты не льстецы?
И ты сирен[15] поющих грому
В вред добродетели не строй;
Благотворителю прямому
В хвале нет нужды никакой.
Хранящий муж честные нравы,
Творяй свой долг, свои дела,
Царю приносит больше славы,
Чем всех пиитов[16] похвала.
Оставь нектаром наполненну
Опасну чашу, где скрыт яд".
Кого я зрю столь дерзновенну
И чьи уста меня разят?
Кто ты? Богиня или жрица? –
Мечту стоящу я спросил.
Она рекла мне: "Я Фелица[17]";
Рекла – и светлый облак скрыл
От глаз моих ненасыщенных
Божественны ее черты;
Курение мастик бесценных
Мой дом и место то цветы
Покрыли, где она явилась.
Мой бог! мой ангел во плоти!..
Душа моя за ней стремилась,
Но я за ней не мог идти.
Подобно громом оглушенный,
Бесчувствен я, безгласен был.
Но, током слезным орошенный,
Пришел в себя и возгласил:
"Возможно ль, кроткая царевна!
И ты к мурзе чтоб своему
Была сурова столь и гневна,
И стрелы к сердцу моему
И ты, и ты чтобы бросала,
И пламени души моей
К себе и ты не одобряла?
Довольно без тебя людей,
Довольно без тебя поэту
За кажду мысль, за каждый стих
Ответствовать лихому свету
И от сатир щититься злых!
Довольно золотых кумиров,
Без чувств мои что песни чли;
Довольно кадиев[18], факиров,
Которы в зависти сочли
Тебе их неприличной лестью;
Довольно нажил я врагов!
Иной отнес себе к бесчестью,
Что не дерут его усов;
Иному показалось больно,
Что он наседкой не сидит;
Иному – очень своевольно
С тобой мурза твой говорит;
Иной вменял мне в преступленье,
Что я посланницей с небес
Тебя быть мыслил в восхищенье
И лил в восторге токи слез.
И словом: тот хотел арбуза,
А тот соленых огурцов.[19]
Но пусть им здесь докажет муза[20],
Что я не из числа льстецов;
Что сердца моего товаров
За деньги я не продаю,
И что не из чужих анбаров
Тебе наряды я крою.
Но, венценосна добродетель!
Не лесть я пел и не мечты,
А то, чему весь мир свидетель:
Твои дела суть красоты.
Я пел, пою и петь их буду
И в шутках правду возвещу;
Татарски песни из-под спуду,
Как луч, потомству сообщу;
Как солнце, как луну, поставлю
Твой образ будущим векам;
Превознесу тебя, прославлю;
Тобой бессмертен буду сам.
1783–1784 (?)
Г.Р.Державин. Стихотворения.
Петрозаводск, "Карелия", 1984.
|
| |
|
Портрет Г.Р.Державина работы
художника В.Л.Боровиковского, 1811.
Музей им. А. С. Пушкина. Москва |
| |
|
|
|
Примечания:
1. "Видение мурзы" – впервые напечатано: «Московский журнал», 1791, № 1, стр. 8. В том же году появился немецкий перевод стихотворения, сделанный Коцебу. (1761 –1819), а в 1792 г. вышло отдельное издание «Видения мурзы», в котором к русскому тексту был приложен перевод Коцебу.
«Фелица» поставила Державина в центр общественного внимания и литературной жизни. Подарок, сделанный ему Екатериной, вызвал обвинения в лести, новизна формы стихотворения вызвала нападки литературные. В свою защиту от тех и других и задумал поэт «Видение мурзы».
«Видение мурзы» принадлежит к лучшим одам Державина. Как все оды к
Фелице, она написана в шуточном тоне; но этот шуточный тон есть истинно высокий
лирический тон – сочетание, свойственное только державинской поэзии и составляющее
ее оригинальность.
Мурза́ (от перс. ми́р-за – принц) – аристократический титул в тюркских государствах, таких как Казанское, Астраханское, Крымское ханство и Ногайская Орда, высший слой тюркского дворянства, соответствующий русским князьям. (вернуться)
2. Эфир (греч. aithēr) – по представлениям древних греков: верхний лучезарный слой воздуха – местопребывание богов.(вернуться)
3. Порфи́ра (от греч. porphyra – красные водоросли) – длинная пурпурная мантия, надеваемая монархами в торжественных случаях. (вернуться)
4. Петро́поль – риторическое и поэтическое название города Петербурга. (вернуться)
5. Бельт – пролив; один из проливов соединяющих Балтийское море с проливом Каттегат (Каттега́т (дат. Kattegat, швед. Kattegatt) – пролив между восточным берегом полуострова Ютландия и юго-западной частью Скандинавского полуострова). (вернуться)
6. Зефир – (поэтич.) ветер. Один из четырех главных ветров – западный ветер в античной географической традиции. (вернуться)
7. Пленира – невеста. Первоначальная редакция стихотворения, написанного в приветствие невесте великого князя Павла Петровича Марии Федоровне при ее приезде в Россию, относится к 1776 г. Двумя годами позднее стихотворение было несколько переделано Державиным и под заглавием "Стансы" посвящено сговору поэта с его первой женой, Екатериной Яковлевной Бастидон (1760–1794) (Грот, 8, 245). Вновь переделывает Державин стихотворение в 90-х гг. (заглавие – "К Пленире", см. стихотворение на сайте "Литература для школьников"); окончательную редакцию стихотворение получает при подготовке Изд. 1808 г. (вернуться)
8. "Из теремов своих янтарных и сребро-розовых светлиц"– в Царском селе была одна комната убрана вся янтарем, а другая была украшена розовой фольгой с серебряною резьбою. (вернуться)
9. Растаба́ры – бездельные разговоры, болтовня; ср. тары-бары. (вернуться)
10. Досканец – коробочка, ящичек. (вернуться)
11. Градская на главе корона – "Вместо обыкновенной императорской короны увенчана она лавровым венцом, украшающим гражданскую корону" (Объяснение Д. Г. Левицкого, см. "Собеседник", ч. 6, стр. 18). (вернуться)
12. Из черно-огненна виссона... Висел на левую бедру – имеется в виду орден св. Владимира. Виссон – драгоценная белая или пурпурная ткань, употреблявшаяся в древнем Египте, Греции и Риме. (вернуться)
13. Десный – (устар.) правый. Десн′ица – (устар. высок.) правая рука. (вернуться)
14. Потухший гром... как будто бы уснув – потухший гром, оливные ветви, сон орла – символы мира (Россия не вела войн с 1774 по 1787). (вернуться)
15. Сирена – полуптица-полуженщина, своим пением завлекавшая моряков в опасные, гибельные места (в древнегреческой мифологии). (вернуться)
16. Пиит – поэт. (вернуться)
17. Фелица (от латинского felicitas – счастье). Фелица – так называет Державин Екатерину II в своей оде "Фелица". Название Екатерины Фелицей подсказано одним из ее собственных литературных произведений – сказкой, написанной для ее маленького внука, будущего Александра I. (вернуться)
18. Кадий (араб.) – первоначально: верховный гражданский судья в мусульманских странах. (вернуться)
19. И словом, И тот хотел арбуза, А тот соленых огурцов – намек на князя Потемкина, который для удовлетворения своих прихотей посылал специальных курьеров за арбузами и т. д. в другие города. Иносказательно о разности вкусов (шутл.-ирон.). Авторский поэтический аналог поговорки: "Кому апельсин, а кому и свиной хрящик". (вернуться)
20. Муза – творческое вдохновение, источник его, олицетворяемые обычно в образе женщины, богини. В греческой мифологии – одна из девяти богинь, покровительниц различных искусств и наук, вдохновлявших поэтов и ученых в их творчестве. (вернуться)
в начало страницы |
