Есенин Сергей Александрович
(1895–1925)
Цикл "Любовь хулигана"[1] |
|
***
Заметался пожар голубой,[2]
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз златокарий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.
Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.
Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил,
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали...
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
1923
***
Ты такая ж простая, как все,[3]
Как сто тысяч других в России.
Знаешь ты одинокий рассвет,
Знаешь холод осени синий.
По-смешному я сердцем влип,
Я по-глупому мысли занял.
Твой иконный и строгий лик
По часовням висел в рязанях.
Я на эти иконы плевал,
Чтил я грубость и крик в повесе,
А теперь вдруг растут слова
Самых нежных и кротких песен.
Не хочу я лететь в зенит,
Слишком многое телу надо.
Что ж так имя твое звенит,
Словно августовская прохлада?
Я не нищий, ни жалок, ни мал
И умею расслышать за пылом:
С детства нравиться я понимал
Кобелям да степным кобылам.
Потому и себя не сберег
Для тебя, для нее и для этой.
Невеселого счастья залог —
Сумасшедшее сердце поэта.
Потому и грущу, осев,
Словно в листья, в глаза косые...
Ты такая ж простая, как все,
Как сто тысяч других в России.
1923
***
Пускай ты выпита другим,[4]
Но мне осталось, мне осталось
Твоих волос стеклянный дым
И глаз осенняя усталость.
О, возраст осени! Он мне
Дороже юности и лета.
Ты стала нравиться вдвойне
Воображению поэта.
Я сердцем никогда не лгу
И потому на голос чванства
Бестрепетно сказать могу,
Что я прощаюсь с хулиганством.
Пора расстаться с озорной
И непокорною отвагой.
Уж сердце напилось иной,
Кровь отрезвляющею брагой.
И мне в окошко постучал
Сентябрь багряной веткой ивы,
Чтоб я готов был и встречал
Его приход неприхотливый.
Теперь со многим я мирюсь
Без принужденья, без утраты.
Иною кажется мне Русь,
Иными кладбища и хаты.
Прозрачно я смотрю вокруг
И вижу, там ли, здесь ли, где-то ль,
Что ты одна, сестра и друг,
Могла быть спутницей поэта.
Что я одной тебе бы мог,
Воспитываясь в постоянстве,
Пропеть о сумерках дорог
И уходящем хулиганстве.
1923
***
Дорогая, сядем рядом,[5]
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу.
Это золото осенье,
Эта прядь волос белесых —
Все явилось, как спасенье
Беспокойного повесы.
Я давно мой край оставил,
Где цветут луга и чащи.
В городской и горькой славе
Я хотел прожить пропащим.
Я хотел, чтоб сердце глуше
Вспоминало сад и лето,
Где под музыку лягушек
Я растил себя поэтом.
Там теперь такая ж осень...
Клен и липы, в окна комнат
Ветки лапами забросив,
Ищут тех, которых помнят.
Их давно уж нет на свете.
Месяц на простом погосте
На крестах лучами метит,
Что и мы придем к ним в гости,
Что и мы, отжив тревоги,
Перейдем под эти кущи.
Все волнистые дороги
Только радость льют живущим.
Дорогая, сядь же рядом,
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу.
9 октября 1923
***
Мне грустно на тебя смотреть,[6]
Какая боль, какая жалость!
Знать, только ивовая медь
Нам в сентябре с тобой осталась.
Чужие губы разнесли
Твое тепло и трепет тела.
Как будто дождик моросит
С души, немного омертвелой.
Ну что ж! Я не боюсь его.
Иная радость мне открылась.
Ведь не осталось ничего,
Как только желтый тлен и сырость.
Ведь и себя я не сберег
Для тихой жизни, для улыбок.
Так мало пройдено дорог,
Так много сделано ошибок.
Смешная жизнь, смешной разлад.
Так было и так будет после.
Как кладбище, усеян сад
В берез изглоданные кости.
Вот так же отцветем и мы
И отшумим, как гости сада...
Коль нет цветов среди зимы,
Так и грустить о них не надо.
1923
***
Ты прохладой меня не мучай[7]
И не спрашивай, сколько мне лет.
Одержимый тяжелой падучей,
Я душой стал, как желтый скелет.
Было время, когда из предместья
Я мечтал по-мальчишески — в дым,
Что я буду богат и известен
И что всеми я буду любим.
Да! Богат я, богат с излишком.
Был цилиндр, а теперь его нет.
Лишь осталась одна манишка
С модной парой избитых штиблет.
И известность моя не хуже,
От Москвы по парижскую рвань
Мое имя наводит ужас,
Как заборная, громкая брань.
И любовь, не забавное ль дело?
Ты целуешь, а губы как жесть.
Знаю, чувство мое перезрело,
А твое не сумеет расцвесть.
Мне пока горевать еще рано,
Ну, а если есть грусть — не беда!
Золотей твоих кос по курганам
Молодая шумит лебеда.
Я хотел бы опять в ту местность,
Чтоб под шум молодой лебеды
Утонуть навсегда в неизвестность
И мечтать по-мальчишески — в дым.
Но мечтать о другом, о новом,
Непонятном земле и траве,
Что не выразить сердцу словом
И не знает назвать человек.
1923
***
Вечер черные брови насопил.[8]
Чьи-то кони стоят у двора.
Не вчера ли я молодость пропил?
Разлюбил ли тебя не вчера?
Не храпи, запоздалая тройка!
Наша жизнь пронеслась без следа.
Может, завтра больничная койка
Упокоит меня навсегда.
Может, завтра совсем по-другому
Я уйду, исцеленный навек,
Слушать песни дождей и черемух,
Чем здоровый живет человек.
Позабуду я мрачные силы,
Что терзали меня, губя.
Облик ласковый! Облик милый!
Лишь одну не забуду тебя.
Пусть я буду любить другую,
Но и с нею, с любимой, с другой,
Расскажу про тебя, дорогую,
Что когда-то я звал дорогой.
Расскажу, как текла былая
Наша жизнь, что былой не была...
Голова ль ты моя удалая,
До чего ж ты меня довела?
1923 |
|
С.А.Есенин. Ленинград.
Фото М. С. Наппельбаума, 1924 |
|
|
Августа Миклашевская в спектакле театра «Нерыдай» (водевиль Н. Эрдмана «В перчатках черных дама вошла»). 1920-е гг. |
|
|
|
|
|
|
|
Источник: Есенин С. А. Полное собрание сочинений: В 7 т. – М.: Наука; Голос, 1995–2002.
Т. 1. Стихотворения. – 1995. |
|
|
1. «Любовь хулигана» – цикл «Любовь хулигана» был сформирован поэтом в книге Есенин. Москва кабацкая, Л., 1924., где в него были включены:
«Заметался пожар голубой...», «Ты такая ж простая, как все...», «Пускай ты выпита другим», «Дорогая, сядем рядом...», «Мне грустно на тебя смотреть...», «Ты прохладой меня не мучай...», «Вечер черные брови насопил...». Напечатан с общим посвящением «Августе Миклашевской». В том же составе и в том же порядке, но без посвящения повторен в Ст24. Общий заголовок цикла снят при подготовке Собр. ст., но порядок стихов сохранен.
Все стихи цикла, кроме заключительного, в наб. экз. не датированы. Последнее стихотворение «Вечер черные брови насопил...» помечено 1923 г. Также не имеют дат почти все автографы отдельных стихов. В Собр. ст. все стихи датированы 1923 г. Они действительно были созданы с августа по декабрь 1923 г., что выясняется из истории взаимоотношений поэта с адресатом цикла. Это подтверждается и историей публикации отдельных стихов. Вместе с тем с полной уверенностью судить о последовательности написания каждого из стихотворений цикла трудно.
Многие стихотворения цикла стали известны еще до своего появления в печати. В частности, как вспоминал Р.М.Акульшин, «Заметался пожар голубой...» Есенин читал на вечере 1 октября 1923 г. в Высшем литературно-художественном институте (см. газ. «Новое русское слово», Нью-Йорк, 1949, 30 января, № 13428).
Цикл был высоко оценен критикой. А.З.Лежнев, отметив два основных лейтмотива в стихах Есенина: сожаление о погубленной молодости и тоску по деревне, по дому, по детству,– писал: «В „Любви хулигана“ эти два мотива сплетаются с третьим: эротическим; в результате получаются вещи совершенно необычной – даже для Есенина – нежности и задушевности. Эти первые любовные стихотворения Есенина нельзя даже назвать «эротическими»,– так мало в них эроса. Здесь гораздо больше грусти, элегических излияний, чем страсти» (ПиР, 1925, № 1, с. 130). (вернуться)
2. "Заметался пожар голубой..." – впервые напечатано: Кр. нива, 1923, № 41, 14 октября, с. 19; М.каб.; Ст24.
Печатается по наб. экз. (вырезка из М.каб.).
Черновой набросок и беловой автограф – оба РГАЛИ, без даты. На беловом автографе редакционные пометы: «В набор. В № 39. Боргес. Исходящий № 1307. 22/IX – 23 г. Входящий № 353а. 22/IX – 23 г., 52 стр.». На автографе «Ты такая ж простая, как все...» (РГАЛИ, ф. Н.С.Ашукина), который является парным (т.е. выполненным одновременно и с единой целью) к данному, помет нет. Смысл помет: рукопись объемом в 52 строки поступила в редакцию Кр. нивы 22 сентября 1923 г., намечена к публикации в № 39. Боргес (типографский термин) – тип шрифта. № 39 Кр. нивы вышел 30 сентября, в нем стихи не появились, они были отложены и напечатаны в № 41.
В автографе – заголовок «Любовь хулигана» и посвящение «Августе Миклашевской», которые в равной мере относятся и ко второму стихотворению. В Кр. ниве оба стихотворения появились без заголовка и посвящения.
С Августой Леонидовной Миклашевской (1891–1977) Есенин познакомился вскоре после своего возвращения из зарубежной поездки в августе 1923 г. Она была известной московской актрисой, с 1915 г. выступала на сцене Камерного театра, была занята в ведущих партиях: Сакунтала (в очередь с А.Г.Коонен), заглавная роль в «Принцессе Брамбилле», Арикия в «Федре» и др. В феврале 1923 г. Камерный театр отправился в длительную гастрольную поездку за рубеж. А.Л.Миклашевская осталась в Москве, поскольку ей некому было поручить своего пятилетнего сына. Во время знакомства с Есениным она уже не была актрисой Камерного театра, выступала на эстраде, играла в кабаре «Не рыдай», в театре «Острые углы» и т.п. После возвращения Камерного театра она осталась вне его, играла на различных московских и провинциальных сценах и вернулась в Камерный театр только в 1943 г.
Период частых встреч с Есениным был недолгим: с августа до декабря 1923 г. Она подробно рассказала о них в воспоминаниях (см. Восп., 2, 83–92). В этот период Есенин намеревался выпустить посвященную ей книгу (она названа в проспекте предполагаемых изданий в макете сб. «Москва кабацкая» – РГАЛИ). Сохранился экз. М.каб. с авторской дарственной надписью А.Л.Миклашевской. (вернуться)
3. "Ты такая ж простая, как все..." – впервые напечатано: Кр. нива, 1923, № 41, 14 октября, с. 19; М.каб.; Ст24.
Печатается по наб. экз. (вырезка из М.каб.).
Беловой автограф – РГАЛИ, без даты, парный к автографу «Заметался пожар голубой...», о его датировке см. прим. к данному стихотворению, его факсимильное воспроизведение – Кр. нива, 1926, № 2, 10 января, с. 10. Еще один беловой автограф – РГБ, также без даты. (вернуться)
4. Пускай ты выпита другим..." – впервые напечатано: Кр. новь, 1923, № 7, декабрь, с. 127; М.каб.; Ст24.
Печатается по наб. экз. (вырезка из М.каб.).
В Кр. нови опубликовано вместе с «Дорогая, сядем рядом...» под общим заглавием «Любовь хулигана» и общим посвящением «Августе Миклашевской». (вернуться)
5. "Дорогая, сядем рядом..." – впервые напечатано: Кр. новь, 1923, № 7, декабрь, с. 128; М.каб.; Ст24.
Печатается по наб. экз. (вырезка из М.каб.) с исправлением в ст. 5 по первой публикации и Ст24 («осенье» вместо «осеннее»).
Черновой автограф – находился в собрании К.Л.Зелинского, местонахождение в наст. вр. неизвестно, с авторской датой 9 октября 1923 г., которая принята в наст. изд. (вернуться)
6. "Мне грустно на тебя смотреть..." – впервые напечатано: Журн. «Русский современник», Л.—М., 1924, № 2, с. 49; М.каб.; Ст24.
Печатается по наб. экз. (вырезка из М.каб.).
Автограф – РГАЛИ, без даты.
В «Русском современнике» вместе с «Ты прохладой меня не мучай...» под общим заглавием «Любовь хулигана», без посвящения. (вернуться)
7. "Ты прохладой меня не мучай..." – впервые напечатано: Журн. «Русский современник», Л.—М., 1924, № 2, с. 50; М.каб.; Ст24.
Печатается по наб. экз. (вырезка из М.каб.).
Автограф – РГАЛИ, без даты, парный к автографу «Вечер черные брови насопил...» с общим посвящением «Августе Миклашевской».
Судя по характеру автографа (общее посвящение, перед стихотворениями – порядковые номера 1 и 2, подпись тоже общая, после второго стихотворения), он готовился для публикации. В какую редакцию намеревался передать или передавал его автор – неизвестно. В печати
стихотворения разделились, одно появилось в «Русском современнике», другое – в Кр. нови. (вернуться)
8. "Вечер черные брови насопил..." – впервые напечатано: Кр. новь, 1924, № 1, январь-февраль, с. 120; М.каб.; Ст24.
Печатается по наб. экз. (вырезка из М.каб.).
Автограф – РГАЛИ, без даты, парный к автографу «Ты прохладой меня не мучай...» (его факсимильное воспроизведение – Собр. ст., 3, между с. 128 и 129). Автограф ст. 1–8 – ГЛМ, без даты, в принадлежавшей Есенину тетради, куда вклеивались посвященные ему статьи и рецензии.
В наб. экз. и Собр. ст. с пометой – Больница на Полянке. «Больницей на Полянке» Есенин называл Профилакторий им. Шумской (оздоровительное заведение, где пациенты, как указывалось в справочнике, «получают нужные виды лечения и гигиенические навыки для оздоровления своей домашней жизни»). Он лег в этот профилакторий (Москва, Б.Полянка, 52), как сообщила Г.А.Бениславская, 17 декабря 1923 г. Датируется по Собр. ст. (вернуться)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|