ИЛЬЯ МУРОМЕЦ И ИДОЛИЩЕ
Как сильноё могучо-то Иванищо,
Как он, Иванищо, справляется,
Как он-то тут, Иван, да снаряжается
Итти к городу еще Еросолиму,
Как господу там богу помолитися,
Во Ердань там реченки купатися,
В кипарисном деревци сушитися,
Господнёму да гробу приложитися.
А сильнё-то могучо Иванищо,
У ёго лапотци на ножках семи шелков,
Клюша-то у его ведь сорок пуд.
Как ино тут промеж-то лапотци поплетены
Каменья-то были самоцветныи.
Как меженный день, да шол он по красному солнышку,
В осённу ночь он шол по дорогому каменю самоцветному;
Ино тут это сильноё могучеё Иванищо
Сходил к городу еще Еросолиму,
Там господу-то богу он молился есть,
Во Ердань-то реченки купался он,
В кипарисном деревци сушился бы,
Господнему-то гробу приложился да.
Как тут-то он Иван поворот держал,
Назад-то он тут шел мимо Царь-от град.
Как тут было ещё в Цари-гради,
Наехало погано тут Идолищо,
Одолели как поганы вси татарева,
Как скоро тут святыи образа были поколоты,
Да в черны-то грязи были потоптаны,
В божьих-то церквах он начал тут коней кормить.
Как это сильно могуче тут Иванищо
Хватил-то он татарина под пазуху,
Вытащил погана на чисто поле,
А начал у поганаго доспрашивать:
- Ай же ты, татарин, да неверный был!
А ты скажи, татарин, не утай себя:
Какой у вас, погано, есть Идолищо,
Велик ли-то он ростом собой да был?
Говорит татарин таково слово:
- Как есть у нас погано, есть Идолищо,
В долину две сажени печатныих,
А в ширину сажень была печатная,
А головищо что ведь люто лохалищо,
А глазища что пивныи чашища,
А нос-от на роже он с локоть был.-
Как хватил-то он татарина тут за руку,
Бросил он ёго в чисто полё,
А розлетелись у татарина тут косточки.
Пошол-то тут Иванищо вперед опять,
Идет он путем да дорожкою,
На стречу тут ему да стречается
Старый казак Илья Муромец:
- Здравствуй-ко ты, старый казак Илья Муромец!
Как он ёго ведь тут еще здравствует:
- Здравствуй, сильноё могучо ты Иванищо!
Ты откуль идешь, ты откуль бредешь,
А ты откуль еще свой да путь держишь?-
- А я бреду, Илья еще Муромец,
От того я города Еросолима.
Я там был ино господу богу молился там,
Во Ердань-то реченки купался там,
А в кипарисном деревци сушился там,
Во господнем гробу приложился был.
Как скоро я назад тут поворот держал,
Шол-то я назад мимо Царь-от град.-
Как начал тут Ильюшенка доспрашивать,
Как начал тут Ильюшенка доведывать:
- Как все ли-то в Цари-гради по-старому,
Как все ли-то в Цари-гради по-прежному?-
А говорит тут Иван таково слово:
- Как в Цари гради-то нуньчу не по-старому,
В Цари гради-то нуньчу не по-прежному.
Одолели есть поганый татарева,
Наехал есть поганое Идолищо,
Святыи образа были поколоты,
В черный грязи были потоптаны,
Да во божьих церквах там коней кормят.-
- Дурак ты, сильноё могучо есть Иванищо!
Силы у тебя есте с два меня,
Смелости, ухватки половинки нет.
За первыя бы речи тебя жаловал,
За эты бы тебя й наказал
По тому-то телу по нагому.
Зачем же ты не выручил царя-то
Костянтина Боголюбова?
Как ино скоро розувай же с ног,
Лапотци розувай семи шелков,
А обувай мои башмачики сафьяныи.
Сокручуся я каликой перехожею.-
Сокрутился е каликой перехожею,
Дават-то ему тут своего добра коня:
- На-ко, сильноё могучо ты Иванищо,
А на-ко ведь моего ты да добра коня!
Хотя ты езди ль, хоть водком води,
А столько еще, сильноё могучо ты Иванищо,
Живи-то ты на уловном этом местечки,
А живи-тко ты еще, ожидай меня,
Назад-то сюды буду я обратно бы.
Давай сюды клюшу-то мне-ка сорок пуд.-
Не дойдет тут Иван розговаривать,
Скоро подавать ему клюшу свою сорок пуд,
Взимат-то он от ёго тут добра коня.
Пошол тут Ильюшенка скорым-скоро
Той ли-то каликой перехожею.
Как приходил Ильюшенка во Царь-от град,
Хватил он там татарина под пазуху,
Вытащил его он на чисто полё,
Как начал у татарина доспрашивать:
- Ты скажи, татарин, не утай себя,
Какой у вас невежа поганый был,
Поганый был поганое Идолищо?
Как говорит татарин таково слово:
- Есть у нас поганое Идолищо
А росту две сажени печатныих,
В ширину сажень была печатная,
А головищо что ведь лютое лохалищо,
Глазища что ведь пивные чашища,
А нос-от ведь на рожи с локоть был.-
Хватил-то он татарина за руку,
Бросил он ёго во чисто поле,
Розлетелись у ёго тут косточки.
Как тут-то ведь еще Илья Муромец
Заходит Ильюшенка во Царь-от град,
Закрычал Илья тут во всю голову:
- Ах ты, царь да Костянтин Боголюбович!
А дай-ка мне, калики перехожии,
Злато мне, милостину спасеную.-
Как ино царь-он Костянтин-от Боголюбович
Ои-то ведь уж тут зрадовается.
Как тут в Цари-гради от крыку еще каличьяго
Теремы-то ведь тут пошаталися,
Хрустальнии оконнички посыпались,
Как у поганаго сердечко тут ужахнулось.
Как говорит поганой таково слово:
- А царь ты, Костянтин Боголюбов, был!
Какой это калика перехожая?-
Говорит тут Костянтин таково слово:
- Это есте русская калика зде.-
- Возьми-ко ты каликушку к себе его,
Корми-ко ты каликушку да пой его,
Надай-ко ему ты злата-серебра,
Надай-ко ему злата ты долюби.-
Взимал он, царь Костянтин Боголюбович,
Взимал он тут каликушку к себе его
В особой-то покой да в потайныи,
Кормил-поил калику, зрадовается,
И сам-то он ему воспроговорит:
- Да не красное ль то солнышко пороспекло,
Не млад ли зде светел месяц пороссветил?
Как нунечку топеречку аде еще,
Как нам еще сюда показался бы
Как старый казак здесь Илья Муромец.
Как нунь-то есть было топеречку
От тыи беды он нас повыручит,
От тыи от смерти безнапрасныи.-
Как тут это поганое Идолищо
Взимает он калику на допрос к себи:
- Да ай же ты, калика было русская!
Ты скажи, скажи, калика, не утай себя,
Какой-то на Руси у вас богатырь есть,
А старый казак есть Илья Муромец?
Велик ли он ростом, по многу ль хлеба ест,
По многу ль еще пьет зелена вина?-
Как тут эта калика было русская
Начал он, калика, тут высказывать:
- Да ай же ты, поганоё Идолищо!
У нас-то есть во Киеви
Илья-то ведь да Муромец
А волосом да возрастом ровным с меня,
А мы с им были братьица крестовыи,
А хлеба ест как по три-то колачика крупивчатых,
А пьет-то зелена вина на три пятачка на медныих.-
- Да чорт-то ведь во Киеви-то есть, не богатырь был!
А был бы-то ведь зде да богатырь тот,
Как я бы тут его на долонь-ту клал,
Другой рукой опять бы сверху прижал,
А тут бы еще да ведь блин-то стал,
Дунул бы его во чисто поле!
Как я-то еще ведь Идолищо
А росту две сажени печатныих,
А в ширину-то ведь сажень была печатная,
Головище у меня да что люто лохалищо,
Глазища у меня да что пивныи чашища,
Нос-то ведь на рожи с локоть бы.
Как я-то ведь да к выти хлеба ем,
А ведь по три-то печи печоныих,
Пью-то я еще зелена вина
А по три-то ведра я ведь медныих,
Как штей-то я хлебаю - по яловицы есте русскии.-
Говорит Илья тут таково слово:
- У нас как у попа было ростовскаго,
Как была что корова обжориста,
А много она ела, пила, тут и трёснула,
Тебе-то бы, поганому, да так же быть!-
Как этыи тут речи не слюбилися,
Поганому ему не к лицу пришли,
Хватил как он ножищо тут кинжалище
Со того стола со дубова,
Как бросил ён во Илью-то Муромца,
Что в эту калику перехожую.
Как тут-то ведь Ильи не дойдет сидеть,
Как скоро ён от ножика отскакивал,
Колпаком тот ножик приотваживал.
Как пролетел тут ножик да мимо-то,
Ударил он во дверь во дубовую,
Как выскочила дверь тут с ободвериной,
Улетела тая дверь да во сини-ты,
Двенадцать там своих да татаровей
На мертво убило, друго ранило.
Как остальни татара проклинают тут:
- Буди трою проклят, наш татарин ты!-
Как тут опять Ильюше не дойдет сидеть,
Скоро он к поганому подскакивал,
Ударил как клюшой ёго в голову,
Как тут-то он поганый да захамкал есть.
Хватил затым поганого он за ноги,
Как начал он поганым тут помахивать,
Помахиват Ильюша, выговариват:
- Вот мне-ка, братцы, нуньчу оружьё
по плечу пришло-
А бьет-то, сам Ильюша выговариват:
- Крепок-то поганый сам на жилочках,
А тянется поганый, сам не рвется!-
Начал он поганых тут охаживать
Как этыим поганыим Идолищом.
Прибил-то он поганых всих в три часу,
А не оставил тут поганаго на симена.
Как царь тут Костянтин-он Боголюбович
Благодарствует его Илью Муромца:
- Благодарим тебя, ты старый казак Илья Муромец!
Нонь ты нас еще да повыручил,
А нонь ты нас еще да повыключил
От тыи от смерти безнапрасныи.
Ах ты старый казак да Илья Муромец!
Живи-тко ты здесь у нас на жительстве,
Пожалую тебя я воеводою.-
Как говорит Илья ёму Муромец:
- Спасибо, царь ты Костянтин Боголюбовиц!
А послужил у тя стольки я три часу,
А выслужил у тя хлеб-соль мяккую,
Да я у тя еще слово гладкое,
Да еще уветливо да приветливо.
Служил-то я у князя Володимера,
Служил я у его ровно тридцать лет,
Не выслужил-то я хлеба-соли там мяккии,
А не выслужил-то я слова там гладкаго,
Слова у его я уветлива есть приветлива.
Да ах ты царь Костянтин Боголюбовиц!
Нельзя-то ведь еще мне зде-ка жить,
Нельзя-то ведь-то было, невозможно есть:
Оставлен есть оставеш (так) на дороженки.-
Как царь-тот Костянтин Боголюбович
Насыпал ему чашу красна золота,
А другую-ту чашу скачна жемчугу,
Третьюю еще чиста серебра.
Как принимал Ильюшенка, взимал к себе,
Высыпал-то в карман злато-серебро,
Тот ли-то этот скачный жемчужок,
Благодарил-то он тут царя Костянтина Боголюбова:
- Это ведь мое-то зарабочее.-
Как тут-то с царем Костянтином роспростилиси,
Тут скоро Ильюша поворот держал.
Придет он на уловно это мистечко,
Ажно тут Иванищо притаскано,
Да ажно тут Иванищо придерзано.
Как и приходит тут Илья Муромец,
Скидывал он с себя платья-ты каличьии,
Розувал лапотцы семи шелков,
Обувал на ножки-то сапожки сафьянныи,
Надевал на ся платьица цветныи,
Взимал тут он к себе своего добра коня,
Садился тут Илья на добра коня,
Тут-то он с Иванищом еще распрощается:
- Прощай-ко нунь, ты сильноё могучо Иванищо!
Впредь ты так да больше не делай-ко,
А выручай-ко ты Русию от поганыих.-
Да поехал тут Ильюшенка во Киев-град.
|
ИЛЬЯ ИЗБАВЛЯЕТ ЦАРЬГРАД ОТ ИДОЛИЩА
Обработка И.В.Карнауховой
Едет Илья по чистому полю, о Святогоре печалится. Вдруг видит - идёт по степи калика перехожий, старичище Иванище.
- Здравствуй, старичище Иванище, откуда бредёшь, куда путь держишь?
- Здравствуй, Илюшенька, иду я, бреду из Царьграда, да не радостно мне там гостилось, нерадостен я и домой иду.
- А что же там в Царьграде не по-хорошему?
- Ох, Илюшенька, всё в Царьграде не по-прежнему, не по-хорошему: и люди плачут, и милостыни не дают. Засел во дворце у князя царьградского великан - страшное Идолище, всем дворцом завладел - что хочет, то и делает.
- Что же ты его клюкой не попотчевал?
-А что я с ним сделаю? Он ростом больше двух саженей, сам толстый, как столетний дуб, нос у его - что локоть торчит. Испугался я Идолища поганого.
- Эх, Иванчище, Иванчище! Силы у тебя вдвое против меня, а смелости и вполовину нет. Снимай-ка ты своё платье, разувай лапти-обтопочки, подавай свою шляпу пуховую да клюку свою горбатую: оденусь я каликою перехожею, чтобы не узнало Идолище поганое меня, Илью Муромца.
Раздумался Иванчище, запечалился:
- Никому бы не отдал я своё платье, Илюшенька.
Вплетено в мои лапотки-обтопочки по два дорогих камня. Они ночью осенней мне дорогу освещают, жалко мне их в чужие руки отдать. Да ведь сам не отдам - ты возьмёшь силою?
- Возьму да ещё бока набью.
Снял калика одежду стариковскую, разул свои лапотки, отдал Илье и шляпу пуховую и клюку подорожную. Оделся Илья Муромец каликою и говорит:
- Одевайся в моё платье богатырское, садись на Бурушку-Косматушку и жди меня у речки Смородиной.
Посадил Илья калику на коня и привязал его к седлу двадцатью подпругами.
- А то мой Бурушка тебя враз стряхнёт, - сказал он калике перехожему.
И пошёл Илья к Царьгороду. Что ни шаг - Илья по версте отмеривает, скоро-наскоро пришёл в Царьград, подошёл к княжескому терему. Мать-земля под Ильёй дрожит, а слуги злого Идолища над ним подсмеиваются:
- Эх ты, калика русская нищая! Экий невежа в Царьград пришёл! Наш Идолище двух сажен, а и то пройдёт тихо по горенке, а ты стучишь-гремишь, топочешь.
Ничего им Илья не сказал, запел по-каличьему:
- Подай, князь царьградский, бедному калике милостыню.
От Илюшиного голоса белокаменные палаты зашатались, из оконниц стёкла посыпались, на столах напитки расплескались.
Слышит князь царьградский, что это голос Ильи Муромца, - обрадовался, на Идолище не глядит, в окошко посматривает.
А великанище-Идолище кулаком по столу стучит:
- Голосисты калики русские! Я тебе, князь, велел на двор калик не пускать! Ты чего меня не слушаешь! Рассержусь - голову прочь оторву!
А Илья зову не ждёт, прямо в терем идёт. На крыльцо взошёл - крыльцо расшаталось, по полу идёт - половицы гнутся. Вошёл в терем, поклонился князю царьградскому, а Идолищу поганому поклона не клал.
Сидит Идолище за столом, хамкает, по ковриге в рот запихивает, по ведру мёду сразу пьёт, а князю царьградскому корки-объедки под стол мечет, а тот спину гнёт, молчит, слёзы льёт.
Увидал Идолище Илью, раскричался, разгневался:
- Ты откуда такой храбрый взялся? Разве ты не слыхал, что я не велел каликам милостыню давать?
- Ничего не слыхал, Идолище, не к тебе я пришёл, а к хозяину - князю царьградскому.
- Как ты смеешь со мной так разговаривать?
Выхватил идолище острый меч, метнул в Илью Муромца. А Илья не промах был - отмахнул нож шапкой греческой. Пролетел нож в дверь, сшиб дверь с петель, вылетела дверь на двор да двенадцать слуг Идолища до смерти убила.
Задрожал Идолище, а Илья ему и говорит:
- Мне всегда батюшка наказывал: плати долги поскорей, тогда ещё дадут!
Пустил он в Идолище шапкой греческой, ударился Идолище об стену, стену головой проломил. А Илья подбежал и стал его клюкой охаживать, приговаривать:
- Не ходи по чужим домам, не обижай людей, найдутся и на тебя старшие!
И убил Илья Идолище страшное, отрубил ему голову Святогоровым мечом и слуг его вон из царства прогнал.
Низко кланялись Илье люди царьградские:
- Чем тебя благодарить, Илья Муромец, русский богатырь, что избавил нас от плена великого? Оставайся с нами в Царьграде жить.
- Нет, друзья, я и так у вас замешкался; может, на родной Руси моя сила нужна.
Нанесли ему люди царьградские серебра и золота, и жемчуга, взял Илья только малую горсточку.
- Это, - говорит, - мной заработано, а другое нищей братии раздайте.
Попрощался Илья и ушёл из Царьграда домой на Русь.
Около речки Смородиной увидел Илья Иванчища. Носит его Бурушка-Косматушка, о дубы бьёт, о камни трёт. Вся одежда на Иванчище клоками висит, ещё жив калика в седле сидит - хорошо двадцатью подпругами привязан.
Отвязал его Илья, отдал его платье каличье. Стонет, охает Иванчище, а Илья ему приговаривает:
- Вперёд наука тебе, Иванчище: силы у тебя вдвое противу моей, а смелости вполовину нет. Не годится русскому богатырю от напасти бежать, друзей в беде покидать!
Сел Илья на Бурушку и поехал к Киеву.
А слава впереди его бежит.
Как подъехал Илья к княжескому двору, встретили его князь с княгиней, встретили бояре и дружинники, принимали Илью с почётом, с ласкою
Подошёл к нему Алёша Попович:
- Слава тебе, Илья Муромец. Ты прости меня, забудь мои речи глупые, ты прими меня к себе за младшего.
Обнял его Илья Муромец:
- Кто старое помянет, тому глаз вон. Будем вместе мы с тобой и с Добрыней на заставе стоять, родную Русь от врагов беречь!
И пошёл у них пир горой. На том пиру Илью славили: честь и слава Илье Муромцу!
|
