Былина "Добрыня и Змей" |
|
Добрынюшке-то да матушка говаривала, Да и Никитичу-то матушка наказывала: - Ты не езди-ка далече во чисто поле, На тую гору да сорочинскую. 1) Не топчи-ка младыих змеенышей, Ты не выручай-ка полонов да русскиих, Не купайся, Добрыня, во Пучай-реке, 2) Та Пучай-река очень свирепая, А средняя-то струйка как огонь сечёт! А Добрыня своей матушки не слушался. Как он едет далече во чисто поле, А на тую на гору сорочинскую, Потоптал он младыих змеенышей, А и повыручил он полонов да русскиих. Богатырско его сердце распотелося, Распотелось сердце, нажаделося - Он приправил своего добра коня, Он добра коня да ко Пучай-реке, Он слезал, Добрыня, со добра коня, Да снимал Добрыня платье цветное, Да забрёл за струечку за среднюю И сам говорил да таковы слова: - Мне, Добрынюшке, матушка говаривала, Мне, Никитичу, маменька и наказывала: Что не езди-ка далече во чисто поле, На тую гору на сорочинскую, Не топчи-ка младыих змеенышей, А не выручай полонов да русскиих, И не купайся, Добрыня, во Пучай-реке, Но Пучай-река очень свирепая, А средняя-то струйка как огонь сечёт! А Пучай-река - она кротка-смирна, Она будто лужа-то дождевая! Не успел Добрыня словца смолвити - Ветра нет, да тучу нанесло, Тучи нет, да будто дождь дождит, А и дождя-то нет, да только гром гремит, Гром гремит да свищет молния - А как летит Змеище Горынище 3) О тыех двенадцати о хоботах. А Добрыня той Змеи не приужахнется. Говорит Змея ему проклятая: - Ты теперича, Добрыня, во моих руках! Захочу - тебя, Добрыня, теперь потоплю, Захочу - тебя, Добрыня, теперь съем-сожру, Захочу - тебя, Добрыня, в хобота возьму, В хобота возьму, Добрыня, во нору снесу! Припадёт Змея как ко быстрой реке, А Добрынюшка-то плавать он горазд ведь был; Он нырнёт на бережок на тамошний, Он нырнёт на бережок на здешниий. А нет у Добрынюшки добра коня, Да нет у Добрыни платьев цветныих - Только-то лежит один пухов колпак, Да насыпан тот колпак да земли греческой; 4) По весу тот колпак да в целых три пуда. Как ухватил он колпак да земли греческой, Он шибнёт во Змею да во проклятую - Он отшиб Змеи двенадцать да всех хоботов. Тут упала-то Змея да во ковыль-траву. Добрынюшка на ножку он был повёрток, Он скочил на змеиные да груди белые. На кресте -то у Добрыни был булатный нож - Он ведь хочет распластать её груди белые. А Змея Добрыне ему взмолилась: - Ах ты, ай, Добрыня сын Никитинец! Мы положим с тобой заповедь великую: Тебе не ездити далече во чистое поле, На тую на гору сорочинскую, Не топтать больше младыих змеенышей, А не выручать полонов да русскиих, Не купаться ти, Добрыне, во Пучай-реке. А мне не летать да на святую Русь, Не носить мне больше русскиих, Не копить мне полонов да русскиих. Он повыпустил Змею как с-под колен своих - Поднялась Змея да вверх под облако. Случилось ей лететь да мимо Киев-града. Увидала она князеву племянницу, Молоду Забаву дочь Потятичну, Идучи по улице по широкоей. Тут припадает Змея да ко сырой земле, Захватила она князеву племянницу, Унесла в нору да во глубокую. Тогда солнышко Владимир стольнокиевский А он по три дня да тут былиц кликал, 5) А былиц кликал да славных рыцарей: - Кто бы мог съездить далече во чисто поле, На тую на гору сорочинскую, Сходить да нору да во глубокую, А достать мою, князеву, племянницу, Молоду Забаву дочь Потятичну? Говорил Алешенька Левонтьевич: - Ах ты, солнышко Владимир стольнокиевский! Ты накинь-ка эту службу да великую На того Добрыню на Никитича: У него ведь со Змеею заповедь положена, Что ей не летать да на святую Русь. А ему не ездить далече во чисто поле, Не топтать-то младыих змеенышей Да не выручать полонов да русскиих, Так возьмёт он князеву племянницу, Молоду Забаву дочь Потятичну, Без бою, без драки - кроволития. Тут солнышко Владимир стольнокиевский Как накинул эту службу да великую На того Добрыню на Никитича - Ему ездить далече во чисто поле И достать ему князеву племянницу. Молоду Забаву дочь Потятичну. Он пошёл домой, Добрыня, закручинился, Закручинился Добрыня, запечалился. Встречает государыня да родна матушка, Та честна вдова Офимья Александровна: - Ты эй, рожено мое дитятко, Молодой Добрыня сын Никитинец! Ты что с пиру идешь не весел-де? Знать, что место было ти не по чину. 6) Знать, чарой на пиру тебя приобнесли Аль дурак над тобою насмеялся-де? Говорил Добрыня сын Никитинец: - Ты эй, государыня да родна матушка, Ты честна вдова Офимья Александровна! Место было мне-ка по чину, Чарой на пиру меня не обнесли, Да дурак-то надо мною не насмеялся ведь, А накинул службу да великую А то солнышко Владимир стольнокиевский, Что съездить далече во чисто поле, На ту-то гору да на высокую, Мне сходить в нору да во глубокую, Мне достать-то князеву племянницу, Молоду Забаву дочь Потятичну. Говорит Добрыне родна матушка, Честна вдова Офимья Александровна: - Ложись-ка спать да рано с вечера, Так утро будет очень мудрое - Мудренее утро будет оно вечера. Он вставал по утрушку ранешенько, Умывается да он белешенько, Снаряжается он хорошохонько. Да идет на конюшню на стоялую, А берет в руку узду он да тесьмяную, А берет он дедушкова да ведь добра коня. Он поил Бурка питьем медвяныим, Он кормил пшеной да белояровой. Он седлал Бурка в седелышко черкасское, Он потнички да клал на потнички, Он на потнички да кладет войлочки, Клал на войлочки черкасское седелышко. Всех подтягивал двенадцать тугих подпругов, Он тринадцатый-то клал да ради крепости, Чтобы добрый конь-то с-под седла не выскочил, Добра молодца в чистом поле не выронил. Подпруги были шелковые, А шпеньки у подпруг всё булатные, Пряжки у седла да красна золота - Тот да шелк не рвется, да булат не трется, Красно золото не ржавеет, Молодец-то на коне сидит да сам не стареет. Поезжал Добрыня сын Никитинец, На прощанье ему матушка да плетку подала, Сама говорила таковы слова: - Как будешь далече во чистом поле, На тыи горы да на высокия, Потопчешь младыих змеенышей, Повыручишь полонов да русскиих, Как тын-то младые змееныши Подточат у Бурка как они щеточки, Что не сможет больше Бурушко доскакивать, А змеенышей от ног да он отряхивать, Ты возьми-ка эту плеточку шелковую, А ты бей Бурка да промежу ноги, Промежу ноги, да промежу уши, Промежу ноги да межу задние, - Станет твой Бурушко поскакивать, А змеенышей от ног да он отряхивать - Ты притопчешь всех да до единого. Как будет он далече во чистом поле, На тыи горы да на высокия, Потоптал он младыих змеенышей. Как тыи ли младые змееныши Подточили у Бурка как они щеточки, Что не может больше Бурушко поскакивать, Змеенышей от ног да он отряхивать. Тут молодой Добрыня сын Никитинец Берет он плеточку шелковую, Он бьет Бурка да промежу уши, Промежу уши да промежу ноги, Промежу ноги межу задние. Тут стал его Бурушко поскакивать, А змеенышей от ног да он отряхивать, Притоптал он всех да до единого. Выходила как Змея она проклятая Из тыи норы да из глубокия, Сама говорит да таковы слова: - Ах ты, вор, Добрынюшка Никитинец! Ты, знать, порушил свою заповедь. Зачем стоптал младыих змеенышей, Почто выручал полоны да русские? Говорил Добрыня сын Никитинец: - Ах ты, ай, Змея да ты проклятая! Черт ли тя нес да через Киев-град, Ты зачем взяла князеву племянницу, Молоду Забаву дочь Потятичну? Ты отдай же мне-ка князеву племянницу Без боя, без драки-кроволития! Заводила она бой-драку великую. Они дрались со Змеею тут трои сутки, Но не мог Добрыня Змею перебить. Хочет тут Добрыня от Змеи отстать - Как с небес Добрыне ему глас гласит: - Молодой Добрыня сын Никитинец! Дрался со Змеею ты трои сутки, Подерись со Змеею еще три часа: Ты побьешь Змею да ту проклятую! Он подрался со Змеею еще три часа, Он побил Змею да ту проклятую. Та Змея, она кровью пошла. Стоял у Змеи он тут трои сутки, А не мог Добрыня крови переждать. Хотел Добрыня от крови отстать, Но с небес Добрыне опять глас гласит: - Ах ты, эй, Добрыня сын Никитинец! Стоял у крови ты тут трои сутки - Постой у крови да еще три часа, Бери свое копье да мурзавецкое И бей копьем да во сыру землю, Сам копью да приговаривай: "Расступись-ка, матушка сыра земля, На четыре расступись да ты на четверти! Ты пожри-ка эту кровь, да всю змеиную!" Расступилась тогда матушка сыра земля, Пожрала она кровь да всю змеиную. Тогда Добрыня во нору пошел. Во тыи в норы да во глубокие, Там сидит сорок царей, сорок царевичей, Сорок королей да королевичей, А простой-то силы - той и сметы нет. Тогда Добрынюшка Никитинец Говорил-то он царям да он царевичам И тем королям да королевичам: - Вы идите нынь туда, откель принесены А ты, молода Забава дочь Потятична, - Для тебя я эдак теперь странствовал - Ты поедем-ка ко граду ко Киеву А ко ласковому князю ко Владимиру. И повез молоду Забаву дочь Потятичну. |
|
Примечания
1) На тую гору на сорочинскую – возможно, речь идет о последних отрогах Уральского хребта. (назад) 2) Пучай-реке – небольшая река Почайна, в которой, по преданию, были крещены киевляне; протекала на месте современного Крещатика. (назад) 3) Змей Горыныще – обычно персонаж народных сказок. В былине чудовище олицетворяет внешнего врага. (назад) 4) Колпак да земли греческой – головной убор странника по святым местам превращен в метательное оружие. (назад) 5) Былица – знахарка, гадающая по травам (от слова "былье" – корение, растение). Владимир хочет узнать, куда унесена Забава, и зовет к себе былиц. (назад) 6) Место было ти не по чину – места за столом у князя распределялись между приглашенными по родовитости. Возникали горькие обиды, если приглашенный считал, что его усадили "не по чину". Эта бытовая черта более поздняя, чем время сложения былины. (назад) А.Ф.Гильфердинг. Онежские былины, т.2 № 148. Записано от Абрама Евтихиевича Чукова, пудожского крестьянина из деревни Горки. Цитируется по:Былины. Русские народные сказки. Древнерусские повести. /В.П.Аникин, Д.С.Лихачев, Т.Н.Михельсон. – М.: Дет.лит., 1989. Былинная биография Добрыни Никитича разработана в русском эпосе не менее тщательно, чем Ильи Муромца. Есть былины о рождении и детстве Добрыни, о его женитьбе на богатырше-полянице, о его знакомстве с Ильей Муромцем, о конфликте с Алешей Поповичем. Известно имя Добрыниной матери – Амельфа Тимофеевна; отца – Никита Романович; жены – Настасья Микулична; тетушки – Авдотья Ивановна, даже «матушки крестовой» – Анны Ивановны. В отличие от Ильи Муромца Добрыня Никитич имеет вполне реального исторического прототипа – это знаменитый дядя князя Владимира Святославовича, посадник новгородский, а затем воевода киевский Добрыня, рассказы о котором есть и в «Повести временных лет», и в других летописных источниках. (Подробный и наиболее полный свод всех сведений об этом историческом Добрыне приведен в книге: Добрыня Никитич и Алеша Попович. М., 1974. («Литературные памятники».) Но существует и другая версия, согласно которой былинный Добрыня – собирательный образ, вобравший, черты многих древнерусских Добрынь. «С домонгольской Русью,– отмечает современный исследователь Ю. И. Смирнов,– летописи связывают по крайней мере семь Добрынь: в сведениях по X в. упоминается несколько раз Добрыня, дядя Владимира I Святославича; по XI в.– Добрыня Рагуилович, воевода новгородский, по XII в.– Добрыня Галичанин и Добрыня Ядрейкович, архиепископ новгородский. Выбор достаточно велик – почти четыре столетия, и теоретически нельзя исключить никого из этих «прототипов» или сводить всех Добрынь к первому из них, как это часто делается». Здесь речь идет о временах домонгольской Руси, но и позже, в XV-XVII веках (по «Ономастикону» С. Б. Веселовского); это имя оставалось в числе самых распространенных. При этом надо еще учитывать, что оно относится к числу «некалендарных» имен, которого не могли дать при крещении. А это значит, что для всех перечисленных выше Добрынь оно было или вторым – языческим именем, или же, что более вероятно, прозвищем, полученным за определенные человеческие качества: доброту, красоту, величие (а все это входит в значение древнерусского имени Добрыня). Так что в данном случае действительно трудно понять, что же именно привлекло в историческом Добрыне: его ли заслуги, а они и впрямь были немалыми, или же само это прекрасное имя ДОБРЫНЯ, тем более что и по отчеству он – НИКИТИЧ, что в переводе с греческого означает – славный, блестящий, победитель. Поэтому полностью оно значило: добрый победитель. Перефразируя известное выражение, вполне можно сказать, что если бы не было исторического Добрыни, его бы все равно выдумали. Русский народный эпос немыслим без героя с таким именем. Центральным и наиболее популярным сюжетом в былинах о Добрыне Никитиче остался самый древний – «змееборчество», бой Добрыни со змеем. Хотя уже первые исследователи обратили внимание не только на мифологические (они бесспорны), но и на исторические корни этого сюжета. Так возникло известное толкование в контексте с реальными историческими фактами крещения Добрыней Новгорода в 990 году, когда Добрыня огнем, а Путята (вспомним Забаву Путятичну, которую спасает от змея былинный Добрыня) мечом заставили новгородцев принять новую веру. Сокрушив все языческие идолы, Добрыня, как описывают летописи, обратился к новгородцам с такими словами: «Что, безумные, сожалеете о тех, кто сам себя защитить не смог, какую помощь от них ждали». В народном поэтическом творчестве эти реальные исторические события приняли сказочно-фантастическую форму борьбы Добрыни со змеем. Тем более что «змееборческие» мотивы уже изначально существовали в эпосе, были тем самым наследием языческих времен, которые сокрушал исторический Добрыня. Подобные мотивы наиболее полно сохранились в сказаниях и сказках, но Добрыня существенно отличается от традиционных сказочных героев-змееборцев. «Давняя сказочно-мифологическая традиция,– отмечает современный исследователь В. П. Аникин,– говоря о змееборстве, сталкивала героя со змеем как с обладателем или похитителем женщины. Змей Горыныч в былине также предстает в этой своей роли, но есть и отличие. В сказках герой вел борьбу с мифическим чудовищем, чтобы создать семью. Добрыня являет собой образ воителя нового типа. Он не борется за устройство семьи. Забава Путятична освобождена не как невеста. Добрыня – борец за спокойствие и нерушимость границ Руси. Сказочный мотив борьбы за женщину становится мотивом борьбы за русскую полонянку. Добрыня прославлен как освободитель русской земла от губительных налетов змея-насильника». В.И. Калугин в начало страницы |
Используются технологии uCoz