| Главная |
| Путеводитель по сайту. 8 класс. Страницы указаны в соответствии с программой В.Я.Коровиной |
| Беляева Н. В. Уроки литературы в 8 классе (главы из книги) |
| Теория литературы |
 |
А. С. Пушкин. Рисунок и гравюра Т. Райта (1836 –1837 гг.) |
| Пушкин А. С. Основные даты жизни и творчества |
| Пущин И. И. Записки о Пушкине |
| Друзья и современники Пушкина |
 |
И. И. Пущин. Акв. Н. А. Бестужева, 1837 г. |
| И. И. Пущин. Друзья и современники А. С. Пушкина |
 |
В. К. Кюхельбекер. Гравюра художника И.Матюшина с неизв. оригинала, 1880-е гг. |
| В. К. Кюхельбекер. Друзья и современники А. С. Пушкина |
 |
А. А. Дельвиг. Художник П. Яковлев, 1817-1820 гг. |
| А. А. Дельвиг. Друзья и современники А. С. Пушкина |
 |
Лицей. Рисунок Пушкина на рукописи романа ''Евгений Онегин'', гл. VIII |
| Пушкин А. С. 19 октября |
| Пушкин А. С. Туча |
ИЗ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XIX ВЕКА
|
||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||
1. Источник: Беляева Н. В.
Уроки литературы в 8 классе. — М.: Просвещение, 2017. — 256 с. (вернуться) ПРОЩАЛЬНАЯ ПЕСНЬ ВОСПИТАННИКОВ ЦАРСКОСЕЛЬСКОГО ЛИЦЕЯ А. А. Дельвиг[2] Хор Шесть лет промчалось, как мечтанье, В объятьях сладкой тишины, И уж отечества призванье Гремит нам: шествуйте, сыны! 1-й голос О матерь! вняли мы призванью, Кипит в груди младая кровь! Длань крепко съединилась с дланью, Связала их к тебе любовь Мы дали клятву: все родимой, Все без раздела — кровь и труд. Готовы в бой неколебимо, Неколебимо — правды в суд. Хор Шесть лет промчалось, как мечтанье, В объятьях сладкой тишины, И уж отечества призванье Гремит нам: шествуйте, сыны! 2-й голос Тебе, наш царь, благодаренье! Ты сам нас юных съединил И в сем святом уединенье На службу музам посвятил! Прими ж теперь не тех веселых Беспечной радости друзей, Но в сердце чистых, в правде смелых, Достойных благости твоей. Хор Шесть лет промчалось, как мечтанье, В объятьях сладкой тишины, И уж отечества призванье Гремит нам: шествуйте, сыны! 3-й голос Благословите положивших В любви отечеству обет! И с детской нежностью любивших Вас, други наших резвых лет! Мы не забудем наставлений, Плод ваших опытов и дум, И мысль об них, как некий гений, Неопытный поддержит ум. Хор Простимся, братья! Руку в руку! Обнимемся в последний раз! Судьба на вечную разлуку, Быть может, здесь сроднила нас! 4-й голос Друг на́ друге остановите Вы взор с прощальною слезой! Храните, о друзья, храните Ту ж дружбу с тою же душой, То ж к славе сильное стремленье, То ж правде — да, неправде — нет. В несчастье — гордое терпенье,[3] И в счастье — всем равно привет! Финал Шесть лет промчалось, как мечтанье, В объятьях сладкой тишины, И уж отечества призванье Гремит нам: шествуйте, сыны! Прощайтесь, братья, руку в руку! Обнимемся в последний раз! Судьба на вечную разлуку, Быть может, здесь сроднила нас! Апрель или май 1817 Источник: Дельвиг А. А. Сочинения: Стихотворения; Статьи; Письма. — Л.: Худож. лит., 1986.— 472 с. (вернуться к уроку) 2. Прощальная песнь воспитанников Царскосельского лицея — написана в апреле — мае 1817 г. для лицейского выпуска 9 июня. Сочинение песни было вначале поручено Пушкину; из-за его промедления, а затем и отказа директор Лицея Е. А. Энгельгардт дал это поручение Дельвигу. Дельвиг также промедлил, и Энгельгардт составил программу песни, а затем сделал замечания к тексту, по которым Дельвиг его исправил (Гаевский, 2, с. 87). Песня (на музыку В. Теппера де Фергюсона) была популярна среди лицеистов и исполнялась при выпусках. В 1835 г. Энгельгардт издал ее отдельной брошюрой, собственноручно литографировав текст (ПЛ, с. 69, 119). (вернуться) 3. Гордое терпенье. — Эту формулу перефразировал Пушкин в послании «Во глубине сибирских руд...» (1827) и Кюхельбекер в сибирской ссылке («Марии Николаевне Волконской», 1845). (вернуться) ВО ГЛУБИНЕ СИБИРСКИХ РУД... А. С. Пушкин[4] Во глубине сибирских руд Храните гордое терпенье, Не пропадет ваш скорбный труд И дум высокое стремленье. Несчастью верная сестра, Надежда в мрачном подземелье Разбудит бодрость и веселье, Придет желанная пора: Любовь и дружество до вас Дойдут сквозь мрачные затворы, Как в ваши каторжные норы Доходит мой свободный глас. Оковы тяжкие падут, Темницы рухнут – и свобода Вас примет радостно у входа, И братья меч вам отдадут. 1827 (стр. 7) Источник: Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. – Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977–1979. Т. 2. Стихотворения, 1820–1826. – 1977. (вернуться к уроку) 4. Во глубине сибирских руд... — стихотворение распространилось в списках. Пушкин передал его Александре Григорьевне Муравьевой, отъезжавшей из Москвы к мужу на каторгу в начале января 1827 г. (см. страницу "Восстание 14 декабря 1825 года"). Датируется концом декабря 1826 г. – первыми числами января (не позднее 4-го) 1827 г. Кроме заглавия, имелся подзаголовок „(Послание в Петровский Завод; во 2 т. П[олярной] З[везды] озаглавлено в Сибирь)“. К словам „Петровский Завод“ был знак сноски, в которой сообщаются сведения о Петровском Заводе, Читинском остроге и коменданте Лепарском. (см. портрет А.Г.Муравьевой ниже) Известен стихотворный ответ А. Одоевского на послание Пушкина: Струн вещих пламенные звуки До слуха нашего дошли, К мечам рванулись наши руки, Но лишь оковы обрели. Но будь спокоен, бард: цепями, Своей судьбой гордимся мы И за затворами тюрьмы В душе смеемся над царями. Наш скорбный труд не пропадет: Из искры возгорится пламя, И просвещенный наш народ Сберется под святое знамя. Мечи скуем мы из цепей И вновь зажжем огонь свободы, И с нею грянем на царей. И радостно вздохнут народы. Одоевский Александр Иванович (1802–1839) – русский поэт, декабрист. (вернуться) 19 ОКТЯБРЯ А. С. Пушкин[5] Роняет лес багряный свой убор, Сребрит мороз увянувшее поле, Проглянет день как будто поневоле И скроется за край окружных гор. Пылай, камин, в моей пустынной келье; А ты, вино, осенней стужи друг, Пролей мне в грудь отрадное похмелье, Минутное забвенье горьких мук. Печален я: со мною друга нет, С кем долгую запил бы я разлуку, Кому бы мог пожать от сердца руку И пожелать веселых много лет. Я пью один; вотще воображенье Вокруг меня товарищей зовет; Знакомое не слышно приближенье, И милого душа моя не ждет. Я пью один, и на брегах Невы Меня друзья сегодня именуют... Но многие ль и там из вас пируют? Еще кого не досчитались вы? Кто изменил пленительной привычке? Кого от вас увлек холодный свет? Чей глас умолк на братской перекличке? Кто не пришел? Кого меж вами нет? Он не пришел, кудрявый наш певец,[6] С огнем в очах, с гитарой сладкогласной: Под миртами Италии прекрасной Он тихо спит, и дружеский резец Не начертал над русскою могилой Слов несколько на языке родном, Чтоб некогда нашел привет унылый Сын севера, бродя в краю чужом. Сидишь ли ты в кругу своих друзей, Чужих небес любовник беспокойный?[7] Иль снова ты проходишь тропик знойный И вечный лед полунощных морей? Счастливый путь!.. С лицейского порога Ты на корабль перешагнул шутя, И с той поры в морях твоя дорога, О волн и бурь любимое дитя! Ты сохранил в блуждающей судьбе Прекрасных лет первоначальны нравы: Лицейский шум, лицейские забавы Средь бурных волн мечталися тебе; Ты простирал из-за моря нам руку, Ты нас одних в младой душе носил И повторял: «На долгую разлуку[8] Нас тайный рок, быть может, осудил!» Друзья мои, прекрасен наш союз! Он, как душа, неразделим и вечен – Неколебим, свободен и беспечен, Срастался он под сенью дружных муз. Куда бы нас ни бросила судьбина И счастие куда б ни повело, Всё те же мы: нам целый мир чужбина; Отечество нам Царское Село. Из края в край преследуем грозой, Запутанный в сетях судьбы суровой, Я с трепетом на лоно дружбы новой, Устав, приник ласкающей главой... С мольбой моей печальной и мятежной, С доверчивой надеждой первых лет, Друзьям иным душой предался нежной; Но горек был небратский их привет.[9] И ныне здесь, в забытой сей глуши, В обители пустынных вьюг и хлада, Мне сладкая готовилась отрада: Троих из вас, друзей моей души, Здесь обнял я. Поэта дом опальный, О Пущин мой, ты первый посетил;[10] Ты усладил изгнанья день печальный, Ты в день его Лицея превратил. Ты, Горчаков[11], счастливец с первых дней, Хвала тебе – фортуны блеск холодный Не изменил души твоей свободной: Всё тот же ты для чести и друзей. Нам разный путь судьбой назначен строгой; Ступая в жизнь, мы быстро разошлись: Но невзначай проселочной дорогой Мы встретились и братски обнялись. Когда постиг меня судьбины гнев, Для всех чужой, как сирота бездомный, Под бурею главой поник я томной И ждал тебя, вещун пермесских дев[12], И ты пришел, сын лени вдохновенный, О Дельвиг мой: твой голос пробудил[13] Сердечный жар, так долго усыпленный, И бодро я судьбу благословил. С младенчества дух песен в нас горел, И дивное волненье мы познали; С младенчества две музы к нам летали, И сладок был их лаской наш удел: Но я любил уже рукоплесканья, Ты, гордый, пел для муз и для души; Свой дар, как жизнь, я тратил без вниманья, Ты гений свой воспитывал в тиши. Служенье муз не терпит суеты; Прекрасное должно быть величаво: Но юность нам советует лукаво, И шумные нас радуют мечты... Опомнимся – но поздно! и уныло Глядим назад, следов не видя там. Скажи, Вильгельм[14], не то ль и с нами было, Мой брат родной по музе, по судьбам? Пора, пора! душевных наших мук Не стоит мир; оставим заблужденья! Сокроем жизнь под сень уединенья! Я жду тебя, мой запоздалый друг – Приди; огнем волшебного рассказа Сердечные преданья оживи; Поговорим о бурных днях Кавказа, О Шиллере[15], о славе, о любви. Пора и мне... пируйте, о друзья! Предчувствую отрадное свиданье; Запомните ж поэта предсказанье: Промчится год, и с вами снова я, Исполнится завет моих мечтаний; Промчится год, и я явлюся к вам! О, сколько слез и сколько восклицаний, И сколько чаш, подъятых к небесам! И первую полней, друзья, полней! И всю до дна в честь нашего союза! Благослови, ликующая муза, Благослови: да здравствует Лицей! Наставникам, хранившим юность нашу, Всем честию, и мертвым и живым, К устам подъяв признательную чашу, Не помня зла, за благо воздадим. Полней, полней! и, сердцем возгоря, Опять до дна, до капли выпивайте! Но за кого? о други, угадайте... Ура, наш царь! так! выпьем за царя. Он человек! им властвует мгновенье. Он раб молвы, сомнений и страстей; Простим ему неправое гоненье: Он взял Париж, он основал Лицей. Пируйте же, пока еще мы тут! Увы, наш круг час от часу редеет; Кто в гробе спит, кто дальный сиротеет; Судьба глядит, мы вянем; дни бегут; Невидимо склоняясь и хладея, Мы близимся к началу своему... Кому ж из нас под старость день Лицея Торжествовать придется одному?[16] Несчастный друг! средь новых поколений Докучный гость и лишний, и чужой, Он вспомнит нас и дни соединений, Закрыв глаза дрожащею рукой... Пускай же он с отрадой хоть печальной Тогда сей день за чашей проведет, Как ныне я, затворник ваш опальный, Его провел без горя и забот. 1825 (стр. 244-247) Источник: Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. – Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977–1979. Т. 2. Стихотворения, 1820–1826. – 1977. (вернуться к уроку) О стихотворении А. С. Пушкина «19 октября» (1825) В послании «19 октября», первом стихотворении, посвященном лицейской годовщине, Пушкин, вспоминая друзей-лицеистов, славил дружеский союз («прекрасен наш союз»), лицейское братство, которое помогает противостоять натиску «судьбины» и даже усмирить ее «гнев». Он приветствовал пир жизни, наслаждение ее радостями, творчеством и общением родственных душ. Поэт был уверен, что заточение скоро закончится и свобода стоит на пороге его дома: Пора и мне... пируйте, о друзья! Предчувствую отрадное свиданье; Запомните ж поэта предсказанье: Промчится год, и с вами снова я, Исполнится завет моих мечтаний; Промчится год, и я явлюся к вам! Стихотворение отразило и прилив могучих творческих сил поэта, полного новых, невиданных дотоле замыслов. Источник: Литература, 8 класс. Учеб. для общеобразоват. учреждений. В 2 ч./авт.-сост. В. Я. Коровина, 8-е изд. - М.: Просвещение, 2009. — 399 с. + 399 с.: ил. (вернуться к уроку) 5. 19 ОКТЯБРЯ – напечатано в «Северных цветах» на 1827 год, с заменой всех имен звездочками (см. письмо Бенкендорфу от 22 марта 1827 г.). Кроме того, по цензурным условиям пропущено восемь стихов, начиная с «Полней, полней! и, сердцем возгоря». 19 октября (1811 года) – день открытия Лицея (см. подробнее о Лицее). Эту годовщину лицеисты ежегодно справляли. (вернуться) 6. «Он не пришел, кудрявый наш певец – Николай Александрович Корсаков. Он умер в Италии в 1820 г. (вернуться) 7. «Чужих небес любовник беспокойный» – Федор Федорович Матюшкин (1799–1872), моряк. С 1817 по 1819 г. плавал к берегам Камчатки; с 1820 по 1824 г. принимал участие в экспедиции для описания берегов Ледовитого океана; в августе 1825 г. отправился в кругосветное плавание. (вернуться) 8. «На долгую разлуку...» – цитата из прощальной песни А. А. Дельвига, (см. о Дельвиге ) сочиненной по случаю окончания Лицея: Судьба на вечную разлуку, Быть может, съединила нас. Дельвиг Антон Антонович (1798–1831) – друг Пушкина с лицейских лет. (вернуться) 9. «Но горек был небратский их привет» – о предательской дружбе Ф. Толстого и других в 1820 г. (прим. к стих. «Эпиграмма» — «В жизни мрачной и презренной...» — т. 1), а затем А. Н. Раевского (стих. «Коварность»). (вернуться) 10. «О Пущин мой, ты первый посетил» – Пущин (см. о Пущине) был в Михайловском у Пушкина 11 января 1825 г. Он рассказал позднее об этом посещении в своих «Записках о Пушкине». (вернуться) 11. Горчаков – А. М. Горчаков встретился с Пушкиным у своего дяди, А. Н. Пещурова, в имении Лямоново, недалеко от Михайловского, летом 1825 г. (вернуться) 12. Пермесские девы – музы Пермесса. (Пермесс – река в Беотии в Древней Греции у горы Геликон. Получила название по имени героя Пермесса, отца нимфы Аганиппы. (вернуться) 13. «...твой голос пробудил...» – Дельвиг гостил у Пушкина в Михайловском в апреле 1825 г. (вернуться) 14. Вильгельм – В. Кюхельбекер. В 1821–1822 гг. он служил на Кавказе. Вильгельм Карлович Кюхельбекер (1797 – 1846) – лицейский друг Пушкина (см. о Кюхельбекере). (вернуться) 15. Шиллер – Иоганн Кристоф Фридрих Шиллер (Johann Christoph Friedrich Schiller) (1759 – 1805) – немецкий поэт, философ, историк и драматург. (вернуться) 16. «...придется одному...» – пережил всех товарищей по выпуску А. М. Горчаков, умерший 84 лет. (вернуться) Строфы, не включённые Пушкиным в окончательную редакцию текста стихотворения «19 октября» В первоначальной беловой редакции были строфы, которые Пушкин не ввел в окончательный текст; после стиха «Минутное забвенье горьких мук...» (строфа 1): Товарищи! сегодня праздник наш. Заветный срок! сегодня там, далече, На пир любви, на сладостное вече Стеклися вы при звоне мирных чаш. — Вы собрались, мгновенно молодея, Усталый дух в минувшем обновить, Поговорить на языке лицея И с жизнью вновь свободно пошалить. На пир любви душой стремлюся я... Вот вижу вас, вот милых обнимаю. Я праздника порядок учреждаю... Я вдохновен, о, слушайте, друзья: Чтоб тридцать мест нас ожидали снова! Садитеся, как вы садились там, Когда места в тени святого крова Отличие предписывало нам. Спартанскою душой пленяя нас, Воспитанный суровою Минервой, Пускай опять Вальховский сядет первый, Последним я, иль Брольо, иль Данзас. Но многие не явятся меж нами... Пускай, друзья, пустеет место их. Они придут: конечно, над водами Иль на холме под сенью лип густых Они твердят томительный урок, Или роман украдкой пожирают, Или стихи влюбленные слагают, И позабыт полуденный звонок. Они придут! — за праздные приборы Усядутся; напенят свой стакан, В нестройный хор сольются разговоры, И загремит веселый наш пеан. После стиха «Ты в день его лицея превратил» (строфа 9) следует строфа о И. В. Малиновском: Что ж я тебя не встретил тут же с ним, Ты, наш казак и пылкий и незлобный, Зачем и ты моей сени надгробной Не озарил присутствием своим? Мы вспомнили б, как Вакху приносили Безмолвную мы жертву в первый раз, Как мы впервой все трое полюбили,[17] Наперсники, товарищи проказ... 17. Все трое полюбили — Пушкин, Пущин и Малиновский влюбились в Е. П. Бакунину (см. прим. к стих. «Осеннее утро» — т. 1). После стиха «Он взял Париж, он основал лицей» (строфа 17) следовало: Куницыну дань сердца и вина! [18] Он создал нас, он воспитал наш пламень, Поставлен им краеугольный камень, Им чистая лампада возжена... Наставникам, хранившим юность нашу, Всем честию — и мертвым и живым, К устам подняв признательную чашу, Не помня зла, за благо воздадим. 18. Куницын, Александр Петрович — преподаватель «нравственных и политических наук» в Царскосельском лицее, один из самых любимых и уважаемых профессоров Пушкина, известный своими передовыми убеждениями. Источник: Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. – Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977–1979. Т. 2. Стихотворения, 1820–1826. – 1977. (вернуться к уроку) ТУЧА А. С. Пушкин[19] Последняя туча рассеянной бури! Одна ты несешься по ясной лазури, Одна ты наводишь унылую тень, Одна ты печалишь ликующий день. Ты небо недавно кругом облегала, И молния грозно тебя обвивала; И ты издавала таинственный гром И алчную землю поила дождем. Довольно, сокройся! Пора миновалась, Земля освежилась, и буря промчалась, И ветер, лаская листочки древес, Тебя с успокоенных гонит небес. 13 апреля 1835 г. Источник: Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. – Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977–1979. Т. 2. Стихотворения, 1820–1826. – 1977. (вернуться к уроку) 19. Туча – Опубл.: Впервые 1835 г., май (в «Московском наблюдателе») (вернуться) О стихотворении А. С. Пушкина "Туча" Стихотворение «Туча»(1835) можно рассматривать и как зарисовку природой и как отклик на десятилетие восстания декабристов, и как философское размышление. Центральное четверостишие посвящено прошлому, когда туча была могучей, царила в природе, повелевая и небом, и землей. Но в природе (и в обществе) все меняется, ничто не остается неизменным. Наступили новые времена, и туча только досадное пятно на листом и ярком солнечном небе. Новое время беспощадно «гонит» ее, говоря при этом жестокие слова и не помня прежнего величия. Если рассматривать стихотворение «Туча» с философской точки зрения, то оно посвящено, с одной стороны, вечному закону изменения, господствующему в природе и во всем бытии. Этот закон, с точки зрения Пушкина, благ и справедлив: он символизирует вечное движение, вечное изменение — условие неиссякаемости, неисчерпаемости жизни. Но, с другой стороны, это вызывает грусть, ибо само прошлое и то ценное, что было в нем, уходит и в прошлом уже нет нужды. Выполнив свою миссию, оно должно считаться с тем, что наступили новые времена, в которых ему нет места. Этот закон объемлет все сферы жизни, он универсален, следовательно, в орбиту его действия попадает и поэт. В этом случае в стихотворении тайно присутствует и усматривается серьезный личный смысл: недавно бывший кумиром общества, властителем дум поколения, поэт ныне вынужден сойти с жизненной и литературной сцены и уступить площадку другим кумирам. Всеобщий закон обновления жизни торжествует повсюду, но и прощание, разлука с прошлым, с его ценностями и достижениями не выступают только личными переживаниями, а тоже являются всеобщими, универсальными, свойственными всем. Так уравниваются в своем значении и гармонически примиряются печаль частного человека и его же победительная, неискоренимая вера в жизнь. Источник: Литература, 8 класс. Учеб. для общеобразоват. учреждений. В 2 ч./авт.-сост. В. Я. Коровина, 8-е изд. - М.: Просвещение, 2009. — 399 с. + 399 с.: ил. (вернуться к уроку) |
||||||||||||||||||||||||||||||
 |
||||||||||||||||||||||||||||||
Муравьева Александра Григорьевна, урожд. графиня Чернышева (1804 – 22.11.1832) – сестра З.Г.Чернышева, с 22 февраля 1823 г.
жена Н.М.Муравьева (см. портрет работы Н.А.Бестужева ниже). Приехала за мужем в Читинский острог в феврале 1827 г. и умерла в Петровском заводе. (вернуться к комментарию) |
||||||||||||||||||||||||||||||
