Былины — героический эпос русского народа. Уроки литературы в 7 классе
Главная
Жанры фольклора
Былина: история и особенности жанра
Картина В.М.Васнецова "Богатыри"
Былина "Добрыня и Змей"
Былина "Илья Муромец и Идолище"
Былина "Илья Муромец и Соловей Разбойник"
Былина "Василий Буслаев"
Сказитель рассказывает былину
В. Поленов. Сказитель былин Никита Богданов. 1876

БЫЛИНЫ — ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС РУССКОГО НАРОДА
Уроки литературы в 7 классе

Были́на (стáрина) – древнерусская, позже русская народная эпическая песня о героических событиях или примечательных эпизодах национальной истории XI—XVI веков.

Вы поедьте по своим местам,
Вы чините везде такову славу,
Что Святая Русь не пуста стоит,
На Святой Руси есть сильны могучи богатыри.


Цели уроков:

— познакомить учащихся с понятиями старина, € былина, мифологический эпос и богатырский эпос русского народа;
— раскрыть перед семиклассниками специфику и художественные особенности русского богатырского эпоса;
— вспомнить былины, известные ученикам с раннего детства и из курса начальной школы;
— закрепить знания учащихся об этнографических и художественных отличиях русского героического эпоса;
— углубить представления семиклассников о национальном своеобразии русского фольклора;
— воспитывать любовь к героическому прошлому русского народа, его эпосу и устному народному творчеству.

Форма уроков:

синтетический урок с элементами творческих заданий и интеграции знаний по истории, культурологии, этнографии, географии, русскому языку и литературе, а также слово учителя, беседа.

СОДЕРЖАНИЕ УРОКОВ

I. Проверка домашнего задания.

Пересказ учеником легенды «Авдотья Рязаночка» (см. предыдущий урок).

Сообщение 1.

Связный рассказ с иллюстративным материалом по книге Б. Н. Путилова «Древняя Русь. Боги, герои, люди»[1] — глава «Авдотья Рязаночка».

II. Слово учителя.

Каждый человек, придя в этот мир, стремится его постичь: воспринять и понять окружающее, найти объяснение непонятному и непонятому другими, усовершенствовать свой быт, свое окружение — иногда... только в воображении. Заглядывая в будущее, человек фантазирует и пытается построить это будущее сообразно своим фантазиям, своим представлениям о мире. Оглядываясь на прошлое, он домысливает то, чего не видел и не знал, дофантазирует историческое прошлое. Смотря по сторонам, объясняет мир, исходя из своих познаний о нем, о прошлом и настоящем своего народа, рода и семьи. Так создается представление человека о самом себе и окружающем мире.

Древние мифы восточных славян до нас не дошли: возможно, их вытеснили более поздние мифы и легенды, позаимствованные нашими предками у близкородственных народов и у соседей. Но факт остается фактом: о мифологии древних русичей и восточных славян мы узнаем из западноевропейских, скандинавских и восточных источников.

Однако до нас дошел героический эпос русского народа — сказания о древних героях, русских богатырях. Часто героический эпос наших предков также называют богатырским эпосом.

Именно поэтому в современной науке принято считать, что русский устный эпос состоит из сказаний, преданий и песен повествовательного характера, рассказывающих о жизни и деяниях героев далекого прошлого, начиная с дохристианской Руси. Самым древним видом устного эпоса являются былины.

При этом некоторые исследователи литературы считают былины эпосом мифологическим, передающим нам представления древних славян о Вселенной, возникновении славянских земель, русского народа. Такая точка зрения на былины тоже верна: в героическом эпосе русского народа представлена картина древнего мира такой, какой ее видел весь народ, отражено своеобразие сознания русского народа, его представление о мире людей и о мире богов.

Термин былина закрепился за эпическими сказаниями и эпическими песнями в середине XIX столетия; ранее их называли старинами, реже — старинками, так как слово былина обозначало в народной речи былое, реально существовавшее (вспомните: слово быличка обозначало рассказ о реальной встрече самого участника событий с «нечистой силой»; бывальщина — повествование о встрече рассказчика с «нечистой силой», а не того, кто сам с ней встретился. Но это рассказ о том, что было на самом деле). Постепенно новый термин былина вытеснил ранее принятый даже в среде исполнителей былин.

Вера в богатырей, в истинность того, о чем повествовалось в былинах, жила в народе еще на рубеже XIX—XX веков. Само слово богатырь вошло в нашу жизнь как мера оценки людей «в беспредельном проявлении их возможностей и лучших качеств»[2].

Богатырь — герой особого, эпического мира, вокруг жизни и подвигов которого «строится» все повествование былины. Богатыри упоминаются и в русских летописях, и в других славянских хрониках, рассказывающих о Древней Руси.

У каждого богатыря свое имя и своя «биография», свои подвиги и гибель, но в то же время «у них так много сходного, даже совпадающего, что можно говорить о едином художественном, историческом типе богатыря — героя эпоса. Вот характернейшая особенность этого типа: богатырь до поры до времени выступает как обыкновенный человек, в древнерусском сословном ряду он „ниже“ князей, бояр, купцов... Но наступает момент, и обнаруживается необыкновенность богатыря, раскрывается его сверхчеловеческая сила, проявляются фантастические способности, которые возвышают его над всеми. <...>

Беспредельные возможности богатыря лучше всего обнаруживаются, когда он один или с несколькими друзьями выступает против вражеских полчищ и побеждает их...

Русскому богатырю присуще сознание долга — перед народом, перед Русью, перед православной верой.

Его сила, как правило, направлена на добрые дела. Он ощущает свою предназначенность к самым опасным и важным для Русской земли делам. Ему предуказано совершать свои подвиги»[3].

Вывод (записывается на доске и в тетрадях по литературе):

Былина — это своеобразный, чисто русский вид легенды, в котором рассказывается о народных героях и реальных исторических событиях. Своеобразие былин заключается в том, что они не рассказывались, а сказывались, то есть проговаривались нараспев, следуя звучанию былинного стиха. Именно поэтому былины также называют песнями-сказаниями, а их исполнителей — сказителями.

Сказители отличались от создателей произведений устного народного творчества и тем более писателей, потому что они не стремились создать новое произведение — былину, историческую песню, сказку, а передавали уже услышанное от кого-то (недаром существовали целые династии сказителей, в которых мастерство передавалось от отца к сыну, от матери к дочери, из поколения в поколение на протяжении нескольких столетий). Необходимость запоминать большой по объему текст побуждала к разработке системы традиционных изобразительно-выразительных средств: композиция всех произведений одного из видов фольклора всегда сходна, например, в былине есть зачин, основное содержание и концовка (или исход); появились постоянные эпитеты, общепринятые олицетворения. Все оригинальные художественные находки как самого неизвестного автора произведения, так и сказителей при передаче из уст в уста неизбежно утрачивались.

III. Чтение и анализ былины.

Давайте откроем наши учебники по литературе и начнем выразительно читать былину «Вольга и Микула Селянинович», с. 17—23 (в хорошо подготовленном классе былину читают ученики по очереди, в слабо подготовленном — учитель или один-два подготовившихся заранее учащихся).

— Мы с вами прочитали былину, в название которой было вынесено два имени. Как вы думаете, почему?

— О чем повествуется в былине «Вольга и Микула Селянинович»?

— Есть ли в этой былине зачин? Найдите и прочитайте его.

— Можно ли отыскать в былине «Вольга и Микула Селянинович» концовку? Зачитайте ее.

— Каково основное содержание былины?

Обычно в былинах рядом с Микулой Селяниновичем упоминается князь Вольга, который, видя непомерную силушку пахаря, предлагает ему вступить в свою дружину. Микула вроде и не против, да поле надо вспахать и соху убрать. При этом поднять соху не может целая дружина, а кобыла крестьянина оказывается сильнее и сноровистее боевого коня князя. Так в былинах о Микуле Селяниновиче «прославляется богатырский характер свободного крестьянского труда, красота простой крестьянской жизни, достоинство делателя, труженика, превосходство его в этом смысле над князем и его слугами»[4].

Запись на доске и в тетрадях:

Труженик от слова труд —
1) человек, занимающийся каким-либо делом вообще или определенным трудом в данный момент, т. е. занятый работой;
2) человек, прилагающий усилия для создания чего-либо, необходимого людям;
3) (эмоционально-экспрессивная оценка) человек, который много и упорно работает и при этом любит трудиться.

— Можем ли мы определить, какой персонаж является здесь главным? Аргументируйте свой ответ.

— Когда мы узнаем имя главного героя этой былины?

— Как вы думаете, откуда у богатыря такое имя — Микула Селянинович? Что оно обозначает?
(Микула — по-современному Николай, а Селянинович означает, что он селянин, т. е. живет в селе. Он это как раз и подчеркивает: де, я простой мужик-пахарь (оратай), не князь, не дружинник и не богатырь).

Запись на доске и в тетрадях:

Селянин от слова село — человек, живущий в селе или сельской местности.
Село от слова селиться на земле, определенной территории.

— Какова здесь основная мысль?
(Главная ценность на Земле — человек-труженик, в переносном значении — пахарь. Только человек, созидающий новое и нужное людям, заслуживает уважения. Государство и власть в лице князя и его дружины должны уважать, охранять и защищать человека-пахаря, так как без него не будет самого государства, не будет сел и городов, просто хлеб не родится.)

Сообщение 2

Связный рассказ с иллюстративным материалом по книге Б. Н. Путилова «Древняя Русь. Боги, герои, люди» — глава «Микула Селянинович».

IV. Подробный и выборочный пересказ текста.

Самостоятельная работа учащихся.

Давайте попробуем составить план былины и ее пересказ по этому плану (заслушиваются и обсуждаются 1—2 плана, затем один пересказ былины).

— Соответствует ли прослушанный пересказ плану былины? Что было пропущено учеником, а о чем можно было и не рассказывать?

— Является ли данный пересказ подробным?
Аргументируйте свой ответ.

— Можно ли назвать этот пересказ художественным? Почему?

— А кто из вас сможет кратко пересказать былину «Вольга и Микула Селянинович»? При пересказе пользуйтесь созданным вами планом.

— Посмотрите на задание № 5 из вашего учебника литературы. Как называется прием, при помощи которого вы должны выполнить это задание?
(Словесное рисование.)
Итак, какими мы представляем себе героев этой былины — князя Вольгу Святославича и крестьянина Микулу Селяниновича?

V. Беседа о прочитанном — былина «Вольга и Микула Селянинович».

Вопросы и задания повышенной сложности:

— Как вы полагаете, по каким признакам произведение «Вольга и Микула Селянинович» можно отнести к жанру былины?

— Найдите в произведении отличительные черты былинного эпоса.

— Какова, на ваш взгляд, доля вымысла в этом произведении? Что же могло происходить на самом деле? Какие реальные исторические события могли лечь в основу сюжета этого повествования?

— О какой исторической эпохе идет речь в данной былине?
(Эпоха Древней Руси.)

— Что вы знаете об этой эпохе? Кратко расскажите об этом.

— Какова была роль князя в Древнерусском государстве? Возвеличивает ли князя Вольгу безымянный автор былины? Как вы думаете почему?

— Найдите в тексте былины описание князя Вольги Святославича. Как его характеризует автор произведения? Какие черты характера князя и его мысли выделяет автор?

— Какие изобразительно-выразительные средства используются при описании образа героя?

— Найдите в тексте былины постоянные эпитеты.

— Что вы можете сказать об употреблении в былинах такого приема, как гипербола?
Гипербола (от греч. hyperbole — преувеличение) — художественный прием, основанный на преувеличении изображаемого; образное выражение, преувеличивающее какое-либо действие, предмет, явление.

— Как гипербола подчеркивает основную мысль произведения?

— Нравится ли вам князь Вольга Святославич?
Объясните почему. Свой ответ подтвердите цитатами из текста.

— Найдите в тексте былины описание пахаря Микулы Селяниновича. Зачитайте его.

— Что подчеркивает безымянный автор былины в облике Микулы Селяниновича?
(Физическую силу, молодецкую удаль, трудолюбие, долготерпение.)

— Каков портрет пока что неизвестного героя?
(Идеализированный образ фольклорного «красна молодца».)

— Что вы можете сказать об одежде данного персонажа? Мог ли быть древнерусский пахарь так одет: «У оратая сапожки зелен сафьян... У оратая шляпа пуховая...»? Конечно же, нет. Откуда возник подобный облик героя произведения?
(Возможно, более позднее преувеличение, желание показать как можно лучше внешнюю красоту героя.)

— Как показывается не внешняя, преходящая, а внутренняя, духовная красота Микулы Селяниновича? Зачитайте разговор князя с пахарем. Что мы можем сказать об уме и воспитании «простого крестьянина»?

— Похваляется ли оратай своей силой и значимостью? Как он демонстрирует князю и дружине, что его труд важнее «труда» сборщиков подати? Зачитайте данный отрывок.

— За что уважают Микулу Селяниновича простые селяне?
(За трудолюбие, хлебосольство, чувство собственного достоинства и доброту.)

— За что уважает Микулу Селяниновича князь Вольга Святославич?
(3а физическую силу, мастерство, трудолюбие, чувство собственного достоинства и доброту.)

— На чем, по мнению безымянного автора былины и соответственно самого народа, основываются сила и процветание государства?

— Что, на ваш взгляд, хотел передать нам безымянный автор былины ее содержанием? Каков основной смысл этого произведения?

VI. Подведение итогов урока.

— Итак, мы с вами сегодня прочитали былину о князе Вольге Святославиче и богатыре Микуле Селяниновиче. Давайте попробуем обобщить наши знания о былинах и создать образ русского богатыря.

— Что вы можете рассказать о былинах? Какие еще былины вы уже читали?

— Что послужило основой для всех русских былин? Какова доля вымысла в этих произведениях? Какую роль играют элементы фантастики?

— О чем повествуют все былины цикла «Старшие богатыри»? Подкрепите свой ответ цитатами из текстов былин, принесенных из дома.

— Какие черты характера отличают богатырей от простых людей?

— Чем отлично их поведение? Почему и для чего богатыри совершают свои подвиги?

— Можно ли было в древности по внешности человека определить, простой смертный он или богатырь? Аргументируйте свой ответ.

— Назовите имена старших богатырей.
(Волх Всеславьевич, Святогор, Вольга, Микула Селянинович.)

— Когда и как стали появляться «младшие» богатыри — защитники Киевской Руси? Как их звали?
(Добрыня Никитич, Илья Муромец, Алеша Попович.)

— В чем заключается сходство и в чем различие между всеми этими богатырями?

— Итак, какой собирательный образ былинного героя мы можем создать словесно?

— Каков, на ваш взгляд, идейный смысл русского богатырского эпоса?

Вывод (записывается на доске и в тетрадях по литературе):

Былины — это память народа о своем прошлом, художественно переосмысленная, дополненная и дофантазированная сказителями. Былины унаследовали богатые фольклорные традиции предшествовавших столетий и во многом соотносятся с социально-политической жизнью Древней Руси.

Былины — это легендарный эпос русского народа, в котором причудливо сплелись реальная история с политическими и военными конфликтами, реальные исторические лица, политические деятели и воины, мифологические существа (Волх Всеславьевич, Святогор), вымышленные герои, обобщенные фольклорные образы.

Былинные богатыри, герои, олицетворяют собой общеславянский мужской тип поведения — мужчину-воина, защищающего русскую землю, православную веру и киевского князя от различных врагов.

Они стоят на страже Киева, то есть Русского государства, его независимости. «Нет таких препятствий, которые бы не смогли одолеть богатыри. Им под силу не только истребление огромных войск врага или фантастических чудовищ, но и дела мирного характера»[5].

Например, былины о Микуле Селяниновиче.

Весь богатырский эпос глубоко патриотичен: главная его идея — защита и единство русской земли, православной веры.

VII. Домашнее задание.

Для всего класса:
— подготовить художественное чтение былины «Святогор-богатырь» и краткий ее пересказ.

Для плохо читающих учеников:
— чтение былины «Вольга и Микула Селянинович» и ее подробный пересказ по составленному в классе плану.

Для хорошо подготовленных учащихся:
— художественный пересказ былины «Вольга и Микула Селянинович»;
— чтение научно-популярной книги Кира Булычева «Тайны Руси», глава «Имена богатырей» (остальные главы по выбору и желанию семиклассников), письменный ответ на вопросы: «Согласны ли вы с точкой зрения автора на причины „исчезновения“ имен некоторых богатырей? Почему? Аргументируйте свой ответ».

Индивидуальные задания:
— для 1 ученика: рассказать о чуде, превратившем Илью Муромца в богатыря, по былине «Исцеление Ильи Муромца»;
— для 2 учеников: подобрать иллюстративный материал к циклу былин об Илье Муромце;
— для 1 ученика: кратко рассказать о встрече Ильи Муромца с Соловьем-разбойником.

Источник: Кутейникова Н.Е. Уроки литературы в 7 классе. – М.: Просвещение, 2009.


Глава из книги Б. Н. Путилова «Древняя Русь. Боги, герои, люди»
Авдотья Рязаночка

Образ Авдотьи Рязаночки — несомненно, вымышленный, не имеющий летописного прототипа, встречается он в исторической песне, сложенной, по-видимому, в середине XIII века и с небольшими изменениями сохраненной севернорусскими сказителями вплоть до XX столетия. Песня начинается картиной татарского нашествия.

Славные старые король Бахмет турецкие
Воевал он на землю Российскую,
Добывал он старые Казань-город подлесные.
Он-де стоял под городом
Со своей силой-армией
Много поры этой было, времени,
Дай разорил Казань-город подлесные,
Разорил Казань-де-город напусто.
Он в Казани князей-бояр всех вырубил,
Да и княгинь-боярыней
Тех в живых побрал.
Полонил он народу многи тысячи,
Он повел-де в свою землю турецкую.

Здесь по крайней мере два анахронизма.

Первый — «король турецкий» и «земля турецкая», второй — «Казань подлесная». Это поздние замены царя татарского и земли татарской и Рязани. Древняя песня была откликом на нашествие полчищ Батыя и на разорение Рязани в 1237 году. Рязань первой приняла на себя удары нашествия, подверглась страшному разгрому — это событие было описано в книжной
«Повести о разорении Рязани Батыем», где наряду с точными летописными подробностями нашли место и народные песни. Повесть завершалась рассказом о возрождении Рязани: князь Ингварь Ингоревич «обнови землю Рязанскую, и церкви постави, и монастыри согради, и пришельцы утеши, и люди собра».

В народной песне тот же подвиг совершает простая «молодая женка» Авдотья Рязаночка (кстати, имя «Рязаночка» говорит о местах, где происходили события). Но делает она это совсем по-другому. В песне немало сказочно-фантастического, необычайного. Вражеский царь на обратном пути ставит «заставы великие»: реки и озера глубокие, «чистые поля широкие, воров-разбойников» и «темны леса», наполненные «зверями лютыми».

Авдотья Рязаночка одна осталась в городе. Она и отправляется в «землю турецкую» — «полону просить». Ей удается почти чудесным образом преодолеть препятствия. Она обращается к Бахмету:

Я осталася в Казани единешенька,
Я пришла, сударь, к тебе сама да изволила.
Не возможно ли будет отпустить мне
народу сколько-нибудь пленного,
Хошь бы своего-то роду-племени?

Дальнейший диалог «короля» и «молодой женки» развивается в духе старых былин. Узнав о том, как искусно прошла Авдотья «заставы великие», и отдав должное тому, как умело она говорила с ним, Бахмет задает ей трудную задачу: только выполнив ее, она сможет увести с собой полон.

Да умей попросить у короля полону-де головушки,
Да которой головушки боле век не нажить будё.

«Молодая женка» справляется с этой задачей, проявляя свойства сказочной или былинной «мудрой девы».

Я замуж выйду — да мужа наживу,
Да у мня буде свекор — стану звать батюшкой,
Да ли буде свекровка — стану звать матушкой,
А ведь буду у них снохою слыть;
Да поживу с мужем — да я сынка рожу,
Да воспою, вскормлю — у мня и сын будё,
Да стане меня звати матушкой;
Да я сынка женю да и сноху возьму —
Да буду ли я и свекровой слыть;
Да еще же я поживу с мужем —
Да и себе дочь рожу,
Да воспою, вскормлю — у мня и дочь будё,
Да стане меня звати матушкой.
Да дочку я замуж отдам —
Да й у меня и зять будё,
И буду я тещей слыть...

Таким образом, может быть, по словам Авдотьи, восстановлена вся большая семья — только в обновленном составе.

А не нажить-то мне той буде головушки —
Да милого-то братца любимого,
И не видать-то мне братца будет век и по веку.

Вот ключ к решению трудной задачи: всех родственников можно «нажить» — кроме родного брата. Ответ Авдотьи не только верен, но и, оказывается, затрагивает самого Бахмета: он признается, что во время нашествия на Русь погиб его любимый брат.

Ты умела просить у короля полону ли головушки,
Да которой-то не нажить и век будё...
Ты бери-тко народ своей полоненые
Да уведи их в Казань до единого.
Да за тѳои-ты слова за учливые
Да ты бери себе золотой казны
Да в моей-то земли во турецкие,
Да ли только бери тебе сколько надобно.

Так, благодаря мудрому ответу Авдотья получает право увести на Русь «народ полоненые» в «Казань опустелую».

Да она построила Казань-город наново,
Да с той поры стала Казань-де славная,
Да с той поры стала Казань-де богатая,
Да и тут ли в Казани Авдотьино имя возвеличилось...

Такова легенда о «молодой женке», совершившей чудо. В истинность происшедшего и в подлинность героини Древняя Русь верила твердо. (См. ниже более подробный комментарий Б.Н.Путилова в статье "Песня об Авдотье Рязаночке (к истории Рязанского песенного цикла)")


Глава из книги Б. Н. Путилова «Древняя Русь. Боги, герои, люди»
Микула Селянинович

Он не упоминается среди киевских богатырей, не встретим его на княжеских пирах, и не участвует он в сражениях. Микула Селянинович — богатырь-пахарь, мужик. Рядом с богатырем в былине оказывается князь Вольга, и поначалу именно через него узнается Микула. Вольга с дружиной едет в пожалованные ему великим князем города за данью. Здесь по пути и происходит встреча князя с пахарем. Сначала Вольга только слышит его.


Как орет в поле оратай[6], посвистывает,
Сошка у оратая поскрипывает,
Омешики[7] по камешкам почирикивают.

И только на третий день, приблизившись наконец к пахарю, князь видит, как идет работа.

Как орет в поле оратай, посвистывает,
А бороздочки да он пометывает,
А пеньё, коренья вывертывает,
А большие-то камни в борозду валит.

В этой картине есть детали, характерные для земледельческого труда северного русского крестьянина: это ему приходилось превращать в пахотные земли участки, заваленные валунами, и корчевать лес. Но одновременно рисуется «раздольицо чисто поле», которого на севере быть не могло. Как обычно в былинах, здесь сливается воедино то, что в действительности никогда вместе не существует. В результате такого слияния создается идеальная картина.

Непривычно дороги и красивы орудия пахоты:

У оратая кобыла соловая,
Гужики у нее шелковые,
Сошка у оратая, кленовая,
Омешики на сошке булатные,
Присошечек у сошки серебряный,
А рогачик-то у сошки красна золота.

И наконец Вольга видит самого пахаря за работой:

А у оратая кудри качаются,
Что не скачен ли жемчуг рассыпаются.
У оратая глаза да ясна сокола,
А брови у него да черна соболя.
У оратая сапожки зелен сафьян, —
Вот шилом пяты, носы востры,
Вот под пяту, пяту воробей пролетит,
Около носа хоть яйцо прокати.
У оратая шляпа пуховая,
А кафтанчик у него черна бархата.

Не правда ли, Минула мало похож на человека, занятого тяжелой пахотой. Своим обликом он скорее напоминает богатыря-щеголя Чурилу Пленковича, готовящегося к «состязанию» с Дюком. Кудри, брови соболиные — это детали из свадебных песен, изображающих красавца жениха. Былина не считается с требованиями правдоподобия, когда нужно создать идеальный портрет героя.

Вольга предлагает Микуле ехать с ним — оказывается, пахарь не в ладах с горожанами и готов помочь князю. Микула согласен — но нужно убрать соху, чтобы те же мужики не позарились на нее. Вольга посылает дружинников выдернуть соху из земли, вытряхнуть земельку и забросить «сошку за ракитов куст». Но они не в силах это сделать.

Тут оратай-оратаюшко
На своей ли кобыле соловенькой
Приехал ко сошке кленовенъкой,
Он брал-mo ведь сошку одной рукой,
Сошку из земли он повыдернул,
Из омешиков земельку повытряхнул.
Бросил сошку за ракитов куст.

И еще одна подробность: крестьянская кобыла неожиданно обнаруживает превосходство над боевым Вольгиным конем.

Как хвост-то у ней расстилается,
А грива-то у ней завивается,
У оратая кобыла ступью пошла.
А Вольгин конь да ведь поскакивает,
У оратая кобыла грудью пошла,
А Вольгин конь да оставается.

Престижу князя-воина нанесен сильнейший удар: кобыла, приученная к тому лишь только, чтобы тащить соху, обгоняет запросто его боевого коня да и выглядит эффектнее.

Князь вынужден проявить к неизвестному пахарю почтение.

* Ай же ты оратай-оратаюшко!
Как-то тебя да именем зовут,
Нарекают тебя да по отечеству?

С таким вопросом в Древней Руси к простому крестьянину не обращались. Об имени-отчестве спрашивали людей значительных, с родословной, например, приезжих богатырей. Ответ оратая утверждает иные ценности.

* Ай же ты Вольга Святославович!

Я как ржи-то сложу да домой выволочу,
Домой выволочу да дома вымолочу,
А я пива наварю да мужичков напою, —
А тут станут мужички меня похваливати:
Молодой Микула Селянович!

Так в былине прославляется богатырский характер свободного крестьянского труда, красота простой крестьянской жизни, достоинство делателя, труженика, превосходство его в этом смысле над князем и его слугами.




1. глава «Авдотья Рязаночка». См.: Путилов Б. Н. Древняя Русь: Боги, герои, люди. — СПб.: Азбука, 1999. — С. 176—178.
См. главы из книги на сайте:
Авдотья Рязаночка
Василий Буслаев
Илья Муромец
Микула Селянинович. (вернуться)

2. Былины / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. Ф. М. Селиванова. — М., 1988. — C. 7. — (Б-ка русского фольклора). (вернуться)

3. Путилов Б. Н. Древняя Русь в лицах: Боги, герои, люди. — СПб.: Азбука, 1999. — С. 166. (вернуться)

4. Путилов Б. Н. Древняя Русь в лицах: Боги, герои, люди. — СПб.: Азбука, 1999. — С. 166. (вернуться)

5. Былины / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. Ф. М. Селиванова. — М., 1988. — С. 9. — (Б-ка русского фольклора) (вернуться)

6. Ора́тай — это тот, кто роет землю для посева: земледелец, крестьянин, пахарь, ратай, хлебопашец. (вернуться)

7. Омешики — металлические наконечники сохи называются омешиками. У сохи, которой пашет Микула Селянинович, омешики булатные, то есть сделаны из самого хорошего металла, из булата. (вернуться)



Б.Н.Путилов
Песня об Авдотье Рязаночке
(к истории Рязанского песенного цикла)


Нашествие Батыя на Русь и разорение Рязани в 1237 г. отразилось в особом цикле песен, который можно было бы назвать — как по его содержанию, так и по месту его возникновения — Рязанским.


Следы этого песенного цикла сохранились частично в «Повести о разорении Рязани Батыем»: в драматическом эпизоде о судьбе князя Федора и жены его Евпраксеи, в рассказе о гибели князя Олега, в истории о Евпатии Коловрате.[8] Неизвестный автор «Повести» привлек и использовал те из известных ему песен, которые отвечали его идейно-художественным замыслам. Одна из важных идей, последовательно развивающаяся в «Повести», это идея о героизме и самоотверженности рязанских князей, которые не капитулировали перед превосходящими силами врага, не унизили перед ним своего достоинства, решительно выступили на борьбу, повели за собой рязанцев и сами первые «смертную чашу испита». Задачам героизации рязанских князей как раз и отвечали сюжеты о Федоре и Евпраксее и об Олеге. Что же касается Песни о Евпатии Коловрате, то она была обработана неизвестным автором в духе всей идеологии «Повести»; в частности, образ Евпатия оказался тесно связанным здесь с образом князя Ингваря Ингоревича.

Несомненно, что княжеская идеология «Повести» во многом определила характер и границы использования в ней фольклора. Знал или не знал ее автор весь рязанский песенный цикл, очевидно, что какие-то произведения этого цикла остались вне его внимания. В ряду таких произведений, которые по своему содержанию, по основной идейной направленности резко расходились с «Повестью», могла стоять песня об Авдотье Рязаночке.[9]

Кажется, ни у кого из исследователей, писавших об этой песне, не возникало сомнений в ее большой древности.[10] Все были согласны в том, что в своей основе она представляет отклик на события 1237 г., хотя, быть может, в ней отложились и более поздние исторические впечатления. В вариантах песни, дошедших до нас в поздних записях, есть анахронизмы. Так, город, подвергшийся опустошению, называется Казанью. Но Казань, вошедшая с XVI в. в состав Московского государства, вражеским нашествиям не подвергалась; по-видимому, здесь мы имеем дело с обычной для северных сказителей эпической заменой одного города другим: упоминание Казани и Рязани рядом как эпических городов обычно в былинах:

А ведь Казань ёны как огнем жгали,
А ведь Рязань ли во полон брали;
Проехал я Турецию и Швецию,
Казань, и Рязань, и Вострахань.

Эпитеты «старая» и «подлесная», встречающиеся в песне, более соответствуют Рязани (с эпитетом «старая» Рязань упоминается также в песне «Атаман польской»: «Сборник Кирши Данилова», 53). В имени царя Бахмета, может быть, есть отголоски имени хана Ахмета, разорившего Рязань в 1472 г. Наименование этого царя турецким и земли турецкой отражает, видимо, влияние фольклора XVII- XVIII вв. с сильно развитой в нем турецкой темой.

Анахронизмы не коснулись ни сюжета песни в целом, ни ее фабулы.

Анализ сюжета обнаруживает связь песни с событиями XIII в., но эта связь своеобразна: рядом с художественно обобщенной и по-своему достоверной картиной разгрома, которому подверглась Рязань в 1237 г., основное место в песне занимает вполне вымышленный рассказ о подвиге простой русской женщины.

Песня начинается изображением вражеского нашествия и его страшных последствий для города:

Славные старые король Бахмет турецкие,
Воевал он на землю Российскую,
Добывал он старые Казань-город подлесные.
Он-де стоял под городом Со своей силой-армией.
Много поры этой было, времени.
Да й разорил Казань-город подлесные,
Разорил Казань-де-город напусто.
Он в Казани князей-бояр всех вырубил,
Да и княгинь-боярыней
Тех живых в полон побрал.
Полонил он народу многи тысячи,
Он повел-де в свою землю турецкую.[11]

Описание это сразу же напоминает картины татарского нашествия в былинах, но с одной существенной разницей: в былинах татарский царь грозит разорить город, уничтожить князей-бояр, увести в плен народ; но его угрозы не осуществляются: появляется богатырь, который спасает город и отбивает нашествие. Песня об Авдотье Рязаночке принципиально отличается от былин прежде всего тем, что в ней воссоздается действительный ход событий: нашествие совершилось, и город взят и опустошен. Такие картины не в духе эпоса, но они вполне в духе исторической песни.

Мне приходилось писать в другой статье, что, вероятно, аналогичное начало, но с включением мотива похвальбы вражеского царя, было и в предполагаемой песне о Евпатии Коловрате.[12] Но там сюжет дальше развивался в героико-эпическом плане, как сюжет о мщении врагам за разорение родной земли. В песне об Авдотье Рязаночке мы имеем дело с иным сюжетом об освобождении рязанцев из плена и о восстановлении города. Этот сюжет можно рассматривать как завершение Рязанского песенного цикла.

Тема возрождения Рязанской земли развивается и в «Повести о разорении Рязани Батыем». Заключительные ее эпизоды повествуют о том, как вернувшийся домой князь Ингварь Ингоревич погребает убитых рязанцев, совершает молитвы и оплакивает мертвых, собирает всех оставшихся в живых: «И обнови землю Резаньскую, и церкви постави, и манастыри согради, и пришелцы утеши, и люди собра».[13] Не выходящий за пределы летописной достоверности рассказ строго выдержан в духе всей идеологии памятника: город возрождается божьим промыслом и стараниями князя.

С совершенно иным комплексом представлений, реализуемых совсем в иной художественной форме, мы встречаемся в рассматриваемой песне. Она тоже заканчивается картиной возрождения города: в Рязань возвращаются освобожденные Авдотьей из плена люди; Авдотья

... построила Казань-город наново,
Да с той поры Казань стала славная,
Да с той поры стала Казань-де богатая,
Да тут ли в Казани Авдотьино имя возвеличилось...[14]

Заключительные слова песни придают ей характер большого исторического обобщения: не княжескими заботами, а героическими стараниями простых людей совершается возрождение опустошенной вражеским нашествием земли.

Авдотью песня называет «молодой женкой». И эта характеристика, и сюжет песни говорят об одном: Авдотья не княжеского и не боярского рода, она простая горожанка, и уже одним этим она резко выделяется в ряду женских образов русской литературы и историко-песенного фольклора XI XIII вв. В литературе немногочисленные женские персонажи всегда принадлежат к высокому социальному кругу, хотя в них и могут выражаться народные идеалы (Ярославна). Только в XV в. будет создан обаятельный образ крестьянской девушки Февронии, но он получает право на существование лишь постольку, поскольку Феврония из дома «древоделца» попадает в княжеский дворец. Заметим, между прочим, что Феврония происходит из Рязанского княжества.

В былинах женщины действуют чаще, но обычно либо как богатырши (поленицы), либо как невесты, жены, матери богатырей (разумеется, почти всегда отрицательный образ княгини Апраксин не в счет); к тому же на их долю редко выпадает в былинах ведущая роль.

Совершенно ясно, что Авдотья приходит в песню не из эпоса и не из книжной литературы. Образ Авдотьи новый в русском песенном фольклоре полон большого художественного содержания. Подобно тому, как Евпатий воплощает непобедимую богатырскую мощь народа, так Авдотья является воплощением огромных нравственных его сил. Героев этих роднит самоотверженная устремленность помыслов; оба они служат общенародному делу, во имя которого совершают свои подвиги. Оба они не просто одерживают победу: в песнях идет речь о полном моральном торжестве над чужеземными насильниками, которые обладают временно преимуществом в физической силе, но которые в конечном счете вынуждены признать нравственное превосходство своих противников. Так, Батый высоко оценивает мужество Евпатия и воздает ему почести; так, Бахмет оказывается покоренным героизмом Авдотьи и ее мудростью и разрешает ей увести домой весь полон. Сам художественный замысел песни исключал возможность создания сюжета, в основу которого было бы положено эмпирическое воспроизведение событий и фактов, и требовал создания вымышленной фабулы. И здесь мы видим тот же случай, что и в песне о Евпатий Коловрате. Но если сюжет последней складывался во многом на почве традиций эпоса, то в сюжете об Авдотье Рязаночке явственно ощущается воздействие сказки. В мир волшебно-героической сказки вводят нас прежде всего «три заставы великие», которые воздвигает Бахмет на пути в свое царство:

Первую заставу великую
Напускал реки, озера глубокие;
Другую заставу великую
Чистые поля широкие,
Становил воров-разбойников;
А третьюю заставу темны лесы
Напустил зверьев лютыих.[15]

По-сказочному же преодолеваются Авдотьей эти препятствия, и в ее облике открываются черты героини сказок, которая проходит через труднейшие испытания благодаря своей смелости, настойчивости и самоотвержению. Преодоление трех застав первая победа героини на пути к полному успеху. Но, как это обычно в сказке, ее ожидает еще одно испытание, не менее трудное. Теперь испытываются ее ум, ее нравственная убежденность. Авдотья Рязаночка должна, подобно сказочной «мудрой деве», решить своеобразную задачу, предложенную царем:

Говорит ей царь Бахмет турецкий:
«Ты, Авдотья-женка Рязаночка!
Когда ты умела пройти путем да и дорогою,
Так умей-ка попросить и головушки Из трех единыя.
А не умеешь ты попросить головушки,
Так я срублю тебе до плеч буйну голову».

Этот момент в песне наиболее драматичен, и разработан он в манере того нарастающего драматизма, какой чаще всего встречается в русском фольклоре в балладных песнях. Авдотья по очереди отказывается выбрать в качестве «единыя головушки» мужа, отца, мать, сына, дочь, зятя, сноху. Она выбирает брата, обосновывая свой выбор тем, что «не нажить-то мне... да милого-то братца любимого». В ответе Авдотьи, в ее выборе есть та своеобразная сказочная и эпическая мудрость, которая полна большой художественной правды, хотя и не всегда совпадает с правдой эмпирической.[16]

Мудрый ответ Авдотьи является тем единственным решением загадки, которое требовалось по логике сюжета. В вариантах успех Авдотьи объясняется психологически: упоминание ею брата вызывает воспоминание у Бахмета о том, как во время нашествия на Рязань у него убили «милого братца любимого, славного пашу турецкого», и он, якобы тронутый этими воспоминаниями, отпускает с Авдотьей весь полон. Возможно, что такое психологическое объяснение не принадлежит исконной форме песни; во всяком случае оно не представляется необходимым, если учесть обязательность единственного выбора.

Историко-песенный фольклор XIII XIV вв. знал и другие случаи обращения к опыту народной сказки, причем что характерно все они связаны с сюжетами, в которых главную роль играют женские персонажи. Здесь нет возможности подробно излагать материал, укажу только, что речь идет о песнях, которые занимают промежуточное положение между историческими и балладными: «Князь Роман и Марья Юрьевна»,[17] «Девушка спасается от татар», «Мать встречает дочь в татарском плену».

Можно было бы показать, что обращение к традициям сказки в этих произведениях обусловлено в первую очередь тем, что все они, как и «Авдотья Рязаночка», являлись во многих отношениях новыми, необычными для песенного фольклора; в них открывались такие стороны действительности, ставились такие проблемы и выдвигались такие герои, которых эпос не знал. Не знала их, по существу, и сказка; но народное творчество обнаружило в сказке определенные художественные элементы, переработка которых в духе новых поэтических задач была по-своему плодотворной. Под воздействием сказки сложились в историко-песенном фольклоре (как позже в книжной литературе) обаятельные образы простых русских женщин, в которых не было ничего от эпической фантастики и гиперболы, в которых высокие черты народного характера нравственная стойкость, самоотверженная преданность большой цели, ум и терпение раскрывались и через поэтически вымышленные (в сказочной манере) мотивы, и через бытовые и психологические подробности.

В ряду этих фольклорных образов Авдотья Рязаночка по праву занимает первое место. Песня об Авдотье Рязаночке непосредственно соприкасается в плане идейно-тематическом с кругом песен о татарском полоне, которые были созданы, надо думать, несколько позже, уже в условиях татарского ига. При всем сюжетном разнообразии этих песен их роднит одна характерная особенность: общенародного значения тема страдания русских людей под игом татар раскрывается здесь через изображение судьбы одной семьи. Судьба эта всегда трагична: девушку татары увозят из родного дома; полонянка просит родителей выкупить ее из неволи; брат отбивает сестру у татар; мать, взятая в плен, находит дочь и внука... Татарское иго предстает в этих песнях как жестокая сила, которая нежданно врывается в жизнь семьи, исторгает людей из родной среды. Свобода ассоциируется здесь с возвращением на родину.

Герои песен ведут борьбу за свою семью, за восстановление насильственно порванных семейных связей. Можно заметить, что на первый план в этих песнях всегда выдвигаются связи кровно-родственные (мать дочь внук, сестра брат), а не супружеские, что говорит, быть может, об архаичности истоков этих мотивов. Борьба за семью, которая ведется в песнях, это борьба за право на нормальную жизнь; в связях родственных, которые упорно подчеркиваются в сюжетах песен, воплощаются более широкие связи с родной землей, с народом. Если в других песнях эта сторона часто только угадывается, то в «Авдотье Рязаночке» она выступает совершенно определенно. Авдотья совершает труднейшее странствие в турецкую землю, чтобы вызволить из плена кого-нибудь из своих родных. Но по логике сюжета получается, что именно ее бесконечная преданность родственным связям, ее самоотверженная привязанность к близким дают ей возможность совершить подвиг общенародный. Если бы в песне об Авдотье Рязаночке содержание ограничивалось рамками семьи, а события общенародные служили бы лишь фоном, песню эту следовало бы безоговорочно причислить к балладам, так как именно для произведений этого жанра типично подобное ограничение. Но в песне об Авдотье Рязаночке события решительно выходят за пределы одного дома, они приобретают поистине общенародный характер и общенародное значение.

Две основные темы произведения — освобождение русских людей из плена и устроение разрушенной нашествием земли — имеют совершенно определенный исторический характер. Поэтому несмотря на наличие элементов баллады песня об Авдотье Рязаночке с полным правом может быть причислена к историческим. Перед нами ранний образец этого жанра. В песне отражена конкретная история. Но в еще большей степени в ней выражена историческая воля народа. Сюжет песни вымышлен, так же, как, по-видимому,, вымышленным является и образ героини ее. Но этот вымышленный сюжет соотнесен с конкретными историческими событиями, он развивается в рамках подлинной истории. Перед нами совершенно тот же художественный метод, что и в песне о Евпатии Коловрате, реализация в иных формах тех же принципов отношения к действительности. Создается впечатление, что обе песни вышли из одной художественной школы, сложились в одно время; их связывает общность тематическая, общность художественная.

Но судьба этих песен оказалась различной. Песня о Евпатии Коловрате была, по-видимому, вытеснена из живой фольклорной традиции героическими былинами, с которыми она прочно связана; неизвестный писатель XIII в., еще знавший ее, переработал ее сюжет в своей «Повести о разорении Рязани Батыем». Песне об Авдотье Рязаночке не могло быть места в этом произведении книжной литературы, так как она всем своим содержанием утверждала идею о том, что народ сам, без участия князей, может возродить свою землю. Самобытность сюжета, законченность и полнота центрального образа, значительность идей, совершенная художественная форма обеспечили этой песне большую жизнь. Песня об Авдотье Рязаночке — единственная сохранившаяся в прямых фольклорных записях часть Рязанского цикла. Изучение ее позволяет сделать вывод о том, что цикл этот в целом несомненно был крупным явлением русского историко-песенного фольклора XIII в. и сыграл свою важную роль в развитии в народном творчестве новых методов художественного отражения истории.
Источник: АКАДЕМИЯ НАУК СССР. ТРУДЫ ОТДЕЛА ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ИНСТИТУТА РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. XIV



ПРИМЕЧАНИЯ:
8. См. нашу статью «Песня о Евпатки Коловрате* (ТОДРЛ, т. XI, М. Л., 1955, там же библиография вопроса).(вернуться)

9. Песня известна только в трех записях: Песни, собранные П. Н. Рыбниковым, издание второе, под ред. А. Е. Грузинского, т. II. М., 1910, 182; Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года, издание четвертое, т III. Изд. АН СССР, М. Л., 1951, 260; Онежские былины. Подбор былин и научная редакция текстов Ю. М. Соколова. Подготовка текстов к печати, примечания и словарь В. Чичерова. Изд. Гос. лит. музея, М., 1948, № 219. (вернуться)

10. Песни, собранны П. В. Киреевским, в. VII. Приложения. М., 1868, стр. 185 (примечания П. Бессонова); Ю. М. Соколов. Русский фольклор. Учебник для вузов. М., 1938, стр ; Н. П. Андреев. Русский фольклор. Хрестоматия для вузов, изд. 2-е. М, 1938, стр. 281; А. М. Астахова. Северные исторические песни. Петрозаводск, 1947, стр. 7, 53 54; Л. С. Шептаев. Русская историческая песня. В кн.: Исторические песни, издание второе. Л., 1951 (Библиотека поэта. Малая серия), стр. 11; Н. К. Гудзий. История древней русской литературы. Учебник для вузов, издание пятое. М., 1953, стр. 260; Русское народное поэтическое творчество. Учебное пособие для вузов. По ред. П. Г. Богатырева. М., 1954, стр. 271 (автор главы — П. Ухов); В. И. Чичеров. Русские исторические песни. — В кн.: Исторические песни, издание третье. Л., 1956 (Библиотека поэта. Малая серия), стр. 11, 361—362. (вернуться)

11. Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года, т. III, стр. 370. (вернуться)

12. ТОДРЛ, т. XI, М. Л., 1955, стр. 137. (вернуться)

13. Цитировано по тексту, подготовленному к печати Д. С. Лихачевым (ТОДРЛ, т. VII. М. Л , стр. 301.) (вернуться)

14. Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года, т. III, стр. 374. (вернуться)

15. Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года, т. III, стр. 370. (вернуться)

16. Мотив выбора брата может быть рассмотрен как очень архаичный, отражающий пережитки бытовых отношений и представлений родового общества. Вопрос этот не имеет, впрочем, прямого отношения к уяснению содержания песни, но он интересен в плане изучения генезиса тех художественных традиций, которые питали старшую историческую песню. (вернуться)

17. См., например: А. Д. Григорьев. Архангельские былины и исторические песни, т. III. СПб., 1910, 117 ( 421). (вернуться)





 
Яндекс.Метрика
Используются технологии uCoz